Мир быстро несется к тому, что автор Майкл Клэйр (Michael Klare) называет “кризисом истощения природных ресурсов” — легкодоступные запасы нефти, угля, газа, металлов, минералов и редкоземельных элементов, даже воды и еды, исчезают с высокой скоростью, заставляя правительства и компании вступать в сумасбродную гонку за тем, что осталось. А то, что осталось, кроме всего прочего, еще и трудно извлечь — оно располагается под арктическим льдом, глубоко под океанскими водами, в битумных песках и сланце, в зонах военных конфликтов. Добираться до ресурсов становится все еще более опасно как с экологической точки зрения — пока компании преодолевают “последние рубежи” на дороге к полезным ископаемым, нам предстоит увидеть новые катастрофы, схожие с той, что произошла в Мексиканском заливе — так и с политической, ведь разным странам все чаще приходится спорить, кому что достанется. Однако есть и (умеренно) оптимистичная сторона: кое-какие из таких ресурсов возможно заменить.
Rolling Stone удалось поговорить с Майклом Клэйром по телефону о безумной гонке за оставшимися природными ископаемыми, “лимите на все” и жестких решениях насчет будущего.
Rolling Stone: Вы говорите, что нам грозит “кризис истощения ресурсов”. Мы уже вошли в него? Эти нужные ресурсы уже исчезают?
МК: Они не исчезают, однако многие из них с высокой скоростью сокращаются и истощаются. Буквально все легкодоступные ресурсы уже кончились, поэтому нам понадобится заменить их новыми источниками.
— По какой причине вы уверены, что мы пребываем у “последних рубежей” добычи ресурсов?
— Если поглядеть на современную разработку месторождений, будь то глубоководная добыча в Арктике или сланцевый газ и сланцевая нефть, то становится ясно, что инвестиции и связанные с добычей риски для окружающей среды вышли на беспрецедентный уровень. Вы не стали бы так рисковать, если бы имелись более доступные ресурсы.
Это демонстрирует пример с гидравлическим разрывом пласта, в процессе которого выделяется большое множество токсичной отходной воды близко густонаселенных районов на Северо-В.. Или, к примеру, шельфовое бурение. Катастрофа платформы Deepwater Horizon компании ВР в Мексиканском заливе продемонстрировала, чем оно чревато. У берегов Гренландии начинается бурение в поисках нефти — что вероятно лишь в итоге того, что слой льда уменьшается — однако это увеличит риск нанесения вреда экологии Гренландии, которая является крайне хрупкой средой обитания для массы видов животных, находящихся под угрозой исчезновения.
— Если я верно вас понимаю, конфликт по большей части неизбежен, раз страны соревнуются за контроль над большей частью того, что осталось. Это уже случается?
— Было уже несколько напряженных моментов. РФ и Норвегия играли мускулами в Беринговом море, однако пока они этот вопрос разрешили. Большое напряжение сегодня в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, где идет спор о шельфовой создании нефтяных и газовых месторождений — мы наблюдали за морскими столкновениями м/у Японией и Китаем, и м/у Китаем, Вьетнамом и Филиппинами. А сейчас президент Обама сказал, что США будут активнее принимать участие в этом регионе.
Фото russobras.com
— И в Арктике ситуация может стать напряженной.
— Арктикой никто не занимался до настоящего момента, однако сегодня она воспринимается как наиболее многообещающий источник нефти и газа, по этой причине неожиданно это место стало ценным владением. Вдруг национальные границы, о которых никто не беспокоился ранее, стали крайне важными. Любопытно, что это случается частично из-за того, что слой льда сокращается в итоге изменений климатического фона, что, в собственную очередь, позволяет продлевать сезон бурения. РФ говорит свои права практически на половину арктического региона, говоря, что это ее государственная территория, и пробует добиться контроля над как возможно большей частью региона. Русский президент Владимир Путин сказал, что собирается усилить российское военное присутствие в Арктике в ближайшие несколько лет, чтоб защитить район от любых чужих притязаний. Однако у иных стран также есть свои требования: они есть у Норвегии, Канады и Гренландии, которая — протекторат Дании, и США. По этой причине может начаться весьма интенсивная геополитическая конкуренция за контроль над этими будущими ресурсами.
— И очевидно, что раз ресурсы становятся ограниченными, они будут становиться все дороже и дороже.
— Так. Возьмем канадский битумный песок. Требуется большое множество энергии для того, чтоб получить его из-под земли и превратить в жидкость, по этой причине он будет доходным лишь в том случае, если баррель нефти будет стоить более 80-90 $. В будущем, когда легкодоступные битуминозные песчаники будут истощены, производство
арктической нефти еще более подорожает. То есть мы вступаем в эпоху все более дорогой нефти.- Как к этой истории относится продовольствие?
— Производство продуктов питания требует огромного числа энергии, и немало удобрений, пестицидов и гербицидов, которые являются производными нефти и природного газа. Кроме того, требуется немало воды для орошения полей. Они становятся все еще более редкими и дорогими, и неясно, сумеет ли мир предоставлять все более продовольствия людям. Абсолютно точно то, что бедные фермеры не смогут позволить себе все эти вложения, поэтому остаются лишь неплохо финансируемые организации из богатых стран, эти островки богатства в индустрии производства продуктов питания.
— Вы пишете о феномене “захвата территории”, когда развитые и богатые страны покупают крупные участки земли у бедных, в особенности в Африке. Что это?
— Верно. Китай, Индия, Южная Корея и производители нефти, к примеру, Саудовская Аравия и ОАЭ, располагаются посреди стран, которые покупают большие участки земли для фермерства в Африке, и не для того, чтоб накормить африканское население, а для производства пищи и ее перевозки домой. Они опасаются, что им не хватит еды для того, чтоб прокормить свое население в будущем. Это является еще одним примером гонки за ресурсы в мире, в коем, как опасаются люди, не хватит ресурсов.
— А что по поводу редкоземельных элементов?
— С химической точки зрения в эту группу входят 17 элементов, и они уже теперь играют всевозрастающую роль в развитии “экологических” технологий
. С их применением производят высокоскоростные магниты для “Тойот” модели Prius, турбины ветряных мельниц и солнечные панели. Вся сложность в том, что редкоземельные металлы не залегают крупными месторождениями. Спрос на них огромен, а предложение весьма ограничено, добыча стоит крупных денег, и представляет собою экологически рискованную технологию, т.к. для отделения их от иных элементов нужны кислоты и иные элементы.В 1990-х гг. в США осуществлялось много редкоземельных металлов на границе Калифорнии и Небраски, однако все производства были закрыты из-за вреда, наносимого экологии. Сейчас лидирующий производитель — Китай, и он использует это для давления на своих клиентов, например, на Японию.
Типове родовище
— Слегка иронично то, что зеленоватые технологии зависят от материалов, производство которых опасно для окружающей среды…
— Верно. Гибридные машины
, к примеру, полны редкоземельных элементов. Это означает, что нам необходимо мыслить еще более кардинально в поиске решений.- Итак, что же делать?
— Мы, люди, постоянно вели себя так, будто новые источники энергии появятся, когда мы израсходуем существующие на сегодняшний день, и по этой причине нам не требуется задумываться о консервации энергии, о эффективности ее расходования или альтернативных источниках ее производства. Однако мы располагается в итоге этого процесса, подобным способом рассуждать более нельзя, так как новые доступные источники энергии не существуют.
— Мы можем заменить все, что используем сегодня на нечто новое?
— Неясно, что мы можем сделать в данной ситуации. Понятно только одно: нам стоит научиться пользоваться многими вещами всерьез дольше, чем сегодня, рачительно расходовать ресурсы, и перестроить наши города и системы с учетом повышения эффективности расходования энергии. Потому будущие инновационные исследования и технологии будут на самом деле направлены на увеличение эффективности.
— О каких временных рамках идет речь?
— Пик кризиса еще только предстоит пережить через несколько лет. Но я бы сказал, что мы должны начать сейчас, если мы хотим избежать действительно бедственного положения через десять, 20 или 30 лет, когда большая часть материалов, на которые мы полагаемся, станет гораздо более редкой. У нас будет больше конфликтов, больше кризисов, больше губительных отношений с такими странами, как Китай, в свете конкуренции между нами. Но я также опасаюсь, что у нас будет происходить больше экологических катастроф – больше событий в стиле платформы Deepwater Horizon, которые напомнят нам об опасностях, которые таят в себе эти особые виды энергии и минералов. Вот что нас ожидает, если мы не начнем менять наше поведение уже сегодня.
Источник: poslezavtra.com.ua
Комментарии