Иракский Курдистан намерен потеснить Россию и Азербайджан на газовом рынке Европы

Правительство курдской автономии Северного Ирака (Иракского Курдистана) планирует открыть еще несколько перспективных газовых месторождений и продавать «голубое топливо» в Европу через территорию Турции. Как сообщает турецкая газета «Таквим», президент автономии Масуд Барзани предложил руководству Турции в ходе своего последнего визита в Анкару импортировать газ из северного Ирака по цене намного ниже азербайджанского и российского — в пределах $150 за 1 тысячу кубометров.

Однако, по сообщению издания, Турция не торопится заключать договор об экспорте иракского газа с правительством Иракского Курдистана. Препятствием на пути прокачки иракского газа могут стать внутриполитические раздоры в Ираке. Северный Ирак находится под контролем регионального правительства Курдистана, а центральные власти в Багдаде отвергают его попытки заключать энергетические сделки самостоятельно. «Мы не позволим ни одной стороне экспортировать газ из региона без санкции центрального правительства и иракского министерства нефти», — заявлял ранее министр нефти Ирака Хусейн аль-Шахристани.

Между тем, иракские месторождения могут обеспечивать добычу до 3 млрд. кубических футов газа в день, на которую и рассчитан проектируемый трубопровод NABUCCO. Многие эксперты считают, что с вводом этого трубопровода, возможно, Европа обратит свои взоры на богатые газовые месторождения северного Ирака, в частности, в районе Киркука.

В свою очередь газета Milliyet отмечает, что Турция заинтересовалась предложением Иракского Курдистана и начала переговоры с центральными властями Багдада, чтобы последние дали разрешение на экспорт иракского газа в Турцию. Как стало известно изданию, спонсоры проекта NABUCCO рассматривают Ирак в качестве одного из главных источников заполнения газопровода. Не исключено, что переговоры Анкары с Багдадом поддержит и ЕС. Однако российский «Газпром» также имеет виды на иракские газовые месторождения, и ведет переговоры с иракской стороной. Турецкие СМИ отмечают, что в ближайшее время конкуренция за богатые иракские газовые месторождения еще более обострится.

ИсточникREGNUM

Рождение Курдистана: курды и постсовременность. Международная конъюнктура, которая всегда играла против курдов, сегодня скалывается в их пользу.

REGNUM: Курды на протяжении ХХ века были известны как «забытый народ» Ближнего Востока, так сказать, эталонный народ-неудачник: будучи одним из крупнейших по численности народом региона, они в то же время были самой большой нацией, лишенной своего государства. Да что говорить о государстве — если подавляющее большинство курдов, проживающих как известно в Турции, было лишено даже своего имени и языка — официально курды именовались «горными турками», а за разговор на улице по-курдски до 1991 года можно было угодить в тюрьму!

Между тем курды — древний народ иранского происхождения, давший истории таких выдающихся деятелей, как завоеватель Иерусалима Салах-эд-дин (Саладин) и целый ряд выдающихся поэтов и мистиков. Тем не менее, национального государства у курдов до сих пор не было. Это не значит, что курды вообще не имели опыта государственности — в Средние века на Востоке существовал целый ряд курдских эмиратов, которые, уже как вассальные владения Турции и Персии, просуществовали вплоть до XIX века. В те времена идеи национализма еще не утвердились на Востоке, государственная власть была достаточно слаба, и курды, в целом, вполне привольно чувствовали себя под властью повелителя правоверных — турецкого султана. Однако примерно с 1830-х гг. начинается двойственный процесс укрепления восточной государственности — которая постепенно принимала «модерновые» черты — и распространения на Востоке националистических идей. На протяжении полутора столетий курды являлись жертвами этого процесса, первым проявлением которого было уничтожение курдских эмиратов — так называемое «второе завоевание Курдистана» (1830-е — 1840-е годы). В целом, курды к этому процессу оказались совершенно неподготовлены, что и явилось причиной их последующих бед. Ведя традиционный племенной образ жизни, они в целом не испытывали нужды в государственном аппарате (большинство мелких восстаний курдов в XIX — начале XX века были на деле не восстаниями против чужеземного гнета, а восстаниями против попыток власти брать с курдских племен налоги), да и в случае создания независимого государства, им просто неоткуда было бы взять кадры для такого аппарата. Идея национализма (иными словами, идея о необходимости национального государства), стремительно распространившаяся на Востоке к началу ХХ века, гораздо медленнее проникала в курдскую среду — даже среду курдской элиты — хотя восстания под флагом независимого Курдистана были уже в XIX века: восстание Езданшира в 1853 году и шейха Обейдуллы в 1880 г.

В этом следует искать основные причины, почему курдам ничего не досталось от великого перекроя границ под флагом «права наций на самоопределение», состоявшегося после окончания Первой Мировой войны. Следует отметить, что в эти годы национальное движение среди курдов было очень сильным, и были отдельные попытки провозглашения курдского государства: шейх Махмуд Барзанджи в Сулеймании (нынешний Ирак), а вождь Симко в Персии приняли титулы короля Курдистана. Но движения эти носили локальный характер и были без особого труда подавлены, первое — англичанами, второе — иранцами. Поистине роковой для дальнейших судеб нации оказалась позиция турецких курдов, которые, отвергнув Севрский мирный договор, обещавший курдам независимость — поддержали Мустафу Кемаля в его борьбе против «колонизаторов и империалистов», поверив в обещания равноправной курдско-турецкой федерации. Между тем, немедленно после победы над греками, Кемаль начал политику ущемления курдских прав, мало-помалу переросшую в запрет курдского языка. Запоздалые восстания подавлялись с жестокостью, позволяющей говорить о геноциде. В то же время англичане, не слишком полагавшиеся на анархическую курдскую стихию в смысле защиты своих интересов (особенно нефтяных, так как именно после английской оккупации Месопотамии в Киркуке нашли нефть) — отказались от первоначально бывших у них планов создания курдского государства и добились присоединения Мосульского вилайета к арабскому государству, созданному ими в оккупированной Месопотамии и получившему наименование Ирак. Небольшая часть Курдистана оказалась в то же время под контролем французов и была включена в состав Сирии. В конечном итоге, торжество «право наций на самоопределение» вылилось для курдов в страшнейшую национальную катастрофу, так как они оказались разделенными между четырьмя государствами, внутренняя политика которых, в отличие от прежних империй, определялась соответственно турецким, персидским или арабским национализмом.

По сути курды фатально отставали в «гонке» с соседними народами — турками, арабами и персами, подобно тому, как сами эти народы отставали от европейских наций. В десятилетия, последовавшие после раздела Курдистана, курдское общество не стояло на месте — оно стремительно модернизировалось, просвещалось, в него проникали современные идеологии. Но национальные государства были уже сформированы, и отчаянные попытки курдов изменить ситуацию (Мехабадская республика в Иране в 1946 г. и движение Мустафы Барзани в 1961-1975 гг.) ни к чему не вели. Курды оказались заложниками статус-кво, сложившегося после Первой мировой войны и утвержденного Лозаннским договором 1923 г. В сложившейся после Лозанны системе, им оставалась роль вечных «нарушителей спокойствия» — роль в высшей степени неблагодарная, поскольку в мире не было ни одной силы, стремившейся к территориальному переделу на Ближнем Востоке. Героическая борьба курдов оказывалась в международном плане орудием мелких интриг мировых и региональных держав, решавших свои ограниченные проблемы, и курды вполне осознали этот печальный факт в 1975 году, когда, оставленные прежними союзниками — шахским Ираном и США, они потерпели сокрушительное поражение после 14-летней успешной борьбы. Когда же комиссия Конгресса CША начала исследовать извивы курдской политики администрации Никсона, долгое время поддерживавшей и обнадеживавшей, а затем легко предавшей курдов, Генри Киссинджер произнес перед ней классическую фразу: «Секретные операции — это не раздача благотворительной помощи». Казалось, курдам не вырваться из этой парадигмы: в 1987-1988 годах ни США, ни СССР «не заметили» геноцида в Ираке, жертвами которого стали почти 200 тысяч человек, а ЦРУ даже составило доклад, в котором обвинило в газовой атаке Халабджи… иранцев. В 1991 году США, призвавшие курдов к восстанию, казалось, вновь бросили их на произвол судьбы. Однако именно тогда стало выясняться, что обстоятельства изменились: массовый исход курдов из Ирака породил разговоры о «гуманитарной катастрофе» и «гуманитарной интервенции», которая и была явлена. В результате, под эгидой сил США в трех северных провинциях Ирака образовался так называемый «Свободный Курдистан» — де-факто независимое государственное (если угодно, квазигосударственное) образование, впервые придавшее курдам политическую субъектность.

После войны 2003 г. Свободный Курдистан конституциировался как федеральный регион Ирака, с собственным правительством, парламентом, даже службами безопасности и армией; фактически он признает над собой власть Багдада лишь постольку, поскольку сам того желает. Давно ушли в прошлое времена, когда с курдскими лидерами вступали в сношения исключительно через агентов спецслужб: президент Ирака Джаляль Талабани, президент Курдистана Масуд Барзани, нынешний премьер-министр Бархам Салих и бывший премьер Нечирван Барзани — официальные и желанные гости в любой мировой столице, не исключая и Вашингтона. В столице Курдистана — Эрбиле — одно за другим открываются консульства и дипломатические представительства (в том числе и российского). Одним словом, Региональный Курдистан живет жизнью хотя и не признанного в качестве такового, но почти полноценного суверенного государства. А новые и новые находки в Курдистане нефти и газа, производимые фирмами, работающими по контрактам с Региональным правительством Курдистана (КРГ) выводят имя курдского квази-государства в сводки главных международных бирж, первращая его в реальный фактор мировой экономики. Курдистан является не только местом добычи, но и важным узлом транспортировки углеводородов, начиная играть ключевую роль для обеспечения энергобезопасности мировых центров силы. Международная конъюнктура, которая всегда играла против курдов, сегодня скалывается в их пользу.

Это — прорыв, выведший курдов в другую, принципиально новую систему политических координат. По сути дела, появление на политической карте образования под именем Курдистан — нанесло сокрушительный, и в исторической перспективе, видимо, смертельный удар по Лозаннской системе, определяющей на протяжении уже почти столетия политическую конфигурацию Ближнего Востока. Лозаннская система была, прежде всего, священным союзом трех ближневосточных национализмов против курдов. Лозаннская система могла существовать ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО за счет отрицания за курдами всякой субъектности — не только политической или национальной, но просто культурной. Поскольку Лозанна (в отличие от исторического Священного союза 1815 г.), была построена на идее наций-государств — то признание за курдами национальной идентичности автоматически делигитимизировало ее, утверждая турецко-ирано-иракско-сирийскую границу как произвольно проведенную по живому телу порабощенной нации, имеющей ровно те же права на государственность, что и ее поработители. Нынешняя ситуация полунезависимого курдского образования в рамках формально целостного Ирака — является попыткой сохранить если не «дух», то хотя бы «букву» Лозанны. Возможно, для данного момента это наиболее разумный вариант, который обеспечивает достаточно плавный, «цивилизованный развод» курдов со своими бывшими «хозяевами». Но то, что процесс этого развода запущен и неостановим — в исторической перспективе совершенно очевидно.

У политиков и следовавших за ними журналистов долгое время было в моде пугать друг друга и публику некоей глобальных масштабов катастрофой, которая де наступит, если сломать священный лозаннский status quo и дать курдам возможность самоопределиться. При этом реальный и вполне катастрофический геноцид — будь то «красный» в Ираке или «белый» в Турции и Сирии — по умолчанию принимался, как приемлемое средство спасения от выдуманного самими же аналитиками светопреставления. Хотя всякий школьник, сколько-нибудь прилежно посещавший уроки истории, мог бы напомнить этим ученым мужам, что в мире нет ничего вечного и государственных границ — тем более; что государства, как живые организмы, тоже не чужды процессов зарождения, роста, распада и смерти, и что в каждый конкретный момент нарушение каждого конкретного status quo также казалось аналитиками прелюдией к светопреставлению — однако мир, как ни странно, устоял. И при этом, каждый студент может перечислить четыре политические системы, существовавшие в Европе в период между 1648-1989 годами (от Вестафальской до Ялтинско-Потсдамской) — и благополучно рухнувших, оставив по себе память только в учебниках истории. При этом любопытно, что если в смысле антропологическом каждая из этих систем представляла собой этап в становлении так называемой «современности» (modernity) и рушилась в результате кризисов этого становления (Французская Революция, I и II Мировые войны), то в смысле государственно-правовом их можно рассматривать как этапы эволюции специфической модерновой идеи суверенного национального государства. Крушение Ялтинско-Потсдамской системы, в этом отношении, ознаменовало смену вектора — наступила эпоха «постсовременности» (post-modernity), характеризующаяся, среди прочего, именно размыванием «современного» государства-нации. Применительно к нашей теме, этот факт целиком определяет ход и характер формирования курдской политической нации. Это более не будет классическое национально-освободительное восстание. Все будет сложнее и интереснее.

Формирование национальных институтов в Иракском Курдистане и широкая курдская диаспора в странах Запада, несущая в курдском обществу мощный модернизационный потенциал — два важных, но достаточно традиционных по своей природе фактора формирования курдской нации. Поистине революционную роль в этом процессе играют такие дары «постсовременности», как интернет, спутниковое телевидение, мобильная связь — то, что превращает курдов от Диярбакыра до Канберры в соседей по «глобальной деревне». В настоящее время, например, крестьянин где-нибудь в горах Турции может смотреть на выбор целый ряд курдских спутниковых телеканалов, к которым в прошлом году прибавился и канал государственного турецкого телевидения (очевидно, что в такой ситуации по-прежнему игнорировать курдский язык для Анкары оказалось просто невозможно). Для того, чтобы читатель осознал воистину революционное воздействие, которое оказывают новые средства связи на сознание — приведу случай, свидетелем которого я стал всего лишь 20 лет назад: приехавший в Тбилиси турецкий курд, услышав на улице курдскую речь, искренне удивился: «как они говорят по-курдски — это же запрещенный язык!» Нечего и говорить, что в наше время мировосприятие, породившее этот анекдотический вопрос, уже принципиально невозможно. Внутри самого курдского движения, возможно, именно информационное объединение позволило покончить с традиционной разобщенностью, выливавшейся в межпартийные войны — наследники войн межплеменных. В настоящее время самые разные силы в курдском обществе научились сосуществовать друг с другом, даже Рабочая партия Курдистана и Региональное правительство Курдистана нашли некий modus vivendi, несмотря на, в целом, взаимоисключающий характер их политических интересов.Сегодня уже на повестке дня стоит задача формирования общекурдских институтов, которые будут вероятно созданы на планируемой общенациональной конференции. Формируется и нечто вроде курдского национального рынка, который, согласно теориям марксистов, является необходимой предпосылкой для формирования современной нации. Центром его становится Иракский Курдистан, быстро растущая экономика которого притягивает к себе крупных и мелких курдских предпринимателей из Ирана и Турции, завязывая новые связи между курдами разных частей разделенной страны. Таким образом, «виртуальный Курдистан» как система национальных связей и идейных представлений уже существует, и вдобавок он обеспечен совершенно реальными политическими институтами в Иракском Курдистане. В известном смысле курды УЖЕ являются гражданами Курдистана, и их отношения с властями стран проживания уже не могут быть теми же, что раньше.

Как же реагируют страны региона на этот вызов? Если Иран продолжает прежнюю политику подавления, если режим Сирии (представляющий собой, собственно, арабскую модификацию европейского фашизма образца 1920-х — 1930-х гг.) тупо и упорно отрицает существование курдов, по прежнему лишая их элементарных не только национальных, но и человеческих прав — то в Турции в последнее время произошли существенные изменения. Во многом они связаны не столько с успехами курдского движения (относительно скромными по сравнению с массированной партизанской войной 1990-х), сколько с общими тенденциями развития страны — Турция также вступает в «постсовременность», знаменуя этот процесс демонтажом кемалистской системы (представлявшей собой, строго говоря, доведение до абсурда классического французского образца национального государства). Отсюда — открытие курдского телеканала (и снятие запрета на частные курдские теле- и радиоканалы), широкое и открытое обсуждение вопроса турецко-курдских отношений, в том числе и таких закрытых ранее тем, как например геноцид в Дерсиме в 1937 году, в целом — попытка сформулировать принципиально новую политику в курдском вопросе, получившую наименование «демократической инициативы» и «курдского открытия». Разумеется, процесс этот не однонаправленный, его с одной стороны тормозят кемалистские силы, с другой же — он не встречает должной поддержки со стороны многих курдских политиков, еще мыслящих остатками конфронтационной схемы: «турецкий фашизм — курдская национальная борьба». Однако он набирает обороты, и это позволяет утверждать, что Турция — пока что единственная из «лозаннских» стран, которая уловила вызов постсовременности в курдском вопросе и пытается дать на него адекватный ответ, переведя турецко-курдские отношения из парадигмы господства и подавления в парадигму партнерства. Такая смена парадигмы, в свою очередь, требует принципиального пересмотра представлений о роли и характере государства в жизни общества. В целом турки демонстрируют готовность к этому — и я уверен, пройдет относительно немного времени, и представители курдских партий войдут в турецкое правительство и будут играть значительную роль в жизни страны. Внешне это может показаться странным — но разве еще недавно не могли показаться странными близкие и союзнические отношения между такими, например, кровными врагами, как французы и немцы? В новом мире та из «стран Лозанны», которая первая догадается поступившись старыми националистическими ценностями, сменить характер отношений с курдами и превратить их из внутренних врагов в друзей и союзников — сможет воспользоваться всем потенциалом 40-миллионного народа и стать, так сказать, эксклюзивным партнером Курдистана. Поскольку Иран, культурно наиболее близкая к курдам страна, не проявляет такой готовности, а Ирак, внешне предложивший удачную парадигму разрешения курдского вопроса, на деле вообще не обнаруживает какой-либо единой политической воли (кроме разве что «воли» не позволить курдам присоединить Киркук к КРГ) — будущее в этом отношении, как кажется, за Турцией. На наших глазах разрушились СССР и Югославия, образовались десятки новых независимых государств. Политическая карта мира за последние два десятка лет изменилась до неузнаваемости. Рождение Курдистана неизбежно. Юрий Набиев

Постоянный адрес новости: www.regnum.ru/news/1272460.html

Карта: http://heatusa.com/blog/international-politics/kurdistan-begins-exporting-oil-conflict-horizon/

Победа ускользает от иракских суннитов

Победившая на всеобщих выборах в Ираке светская коалиция «Аль-Иракия» приступила к переговорам о создании правительственной коалиции. Ее лидер Айяд Алауи заявил, что готов к сотрудничеству со всеми партиями, однако, по оценкам наблюдателей, его шансы найти союзников невелики. Между тем, если Алауи не уложится в установленные законом сроки – 30 дней, право сформировать кабинет министров перейдет к его главному сопернику – действующему премьеру Нури аль-Малики.

«Блок «Аль-Иракия» готов к переговорам со всеми политическими силами, начиная с «Государства закона» премьер-министра Нури аль-Малики», – заявил Алауи на пресс-конференции в субботу. «Нам нужно сильное правительство, способное принимать решения в интересах иракского народа и принести мир и стабильность в Ирак», – добавил он.

Напомним, по данным иракского избиркома, блок Алауи одержал победу на состоявшихся 7 марта всеобщих выборах и может рассчитывать на 91 место в Совете представителей – национальном парламенте. Алауи неоднократно подчеркивал, что «Аль-Иракия» стоит выше религиозных разногласий, что принесло ему голоса суннитов, которые недовольны доминированием шиитских партий в парламенте. Политик также неоднократно обвинял Иран во вмешательстве во внутренние дела Ирака и призвал к развитию связей с соседними арабскими странами.

Однако блок Алауи не сможет самостоятельно сформировать правительство, поскольку для этого необходимо контролировать по меньшей мере 163 места в 325-местном Совете представителей, а у «Аль-Иракии» нет такого количества мандатов. Поэтому ей предстоят весьма непростые переговоры о создании коалиции с другими партиями и блоками.

Между тем премьер аль-Малики, блок которого получил всего на два мандата меньше, чем «Аль-Иракия», отказался признать результаты подсчета голосов. Впрочем, международные наблюдатели и представители ООН согласились с итогами выборов, подчеркнув, что во время голосования не было масштабных нарушений.

Аль-Малики выразил уверенность в том, что его блок в любом случае сумеет заключить коалицию с другими политическими силами и сформировать новое правительство. Он уже приступил к коалиционным переговорам с занявшим третье место (68 депутатских мандатов) объединением шиитских религиозных партий «Иракский национальный альянс» (ИНА), в котором доминирующую роль играет движение радикального имама Муктады ас-Садра. Вместе «Государство закона» и ИНА смогут контролировать 159 мест в парламенте, то есть всего чуть меньше половины.

Таким образом, шансы Алауи создать коалицию и возглавить правительство тают на глазах. Даже если «Аль-Иракия» сможет привлечь на свою сторону занявший четвертое место блок «Курдистания», куда входят две основные политические партии иракского Курдистана, Алауи сможет рассчитывать лишь на 43 дополнительных места, то есть в общей сложности на 134. Однако этого явно недостаточно. Тем более что поддержка со стороны курдов находится под вопросом, поскольку Алауи в своей предвыборной программе выступал за усиление контроля над доходами региональных властей, а это совсем невыгодно руководству богатого нефтью Курдистана.

На фоне сложного положения «Аль-Иракии» аналитики предостерегают, что любая попытка основных шиитских партий оттеснить Алауи от власти может спровоцировать новую волну недовольства со стороны суннитов, которые в результате американского вторжения в 2003 году оказались в положении ущемленного в правах меньшинства и теперь связывают большие надежды с успехами «Аль-Иракии». Наблюдатели напоминают, что победа шиитских партий на выборах 2005 года привела к фактической гражданской войне, продлившейся до 2007 года и стоившей жизни десяткам тысяч иракцев.

Источник: Независимая

Иракский нефтяной аукцион срывает куш.

Переводика: У бывшего американского вице-президента Дика Чейни, экс-министра обороны Дональда Рамсфелда и американских неоконсерваторов всех мастей будет достаточно времени лелеять своё бешенство. Одной из ключевых причин развязать иракскую войну 2003 года была необходимость захватить контроль над его драгоценными нефтяными месторождениями и, таким образом, сформировать энергетический фронт — огромную часть новой Большой Игры в Евразии. Благодаря этому доступ Европы и Азии к ошеломительным 115 миллиардам баррелей разведанных запасов иракской нефти оказался бы ограничен.Остались позади 2 триллиона долларов, потраченных Вашингтоном, и, наверное, свыше миллиона мёртвых иракцев. А закончилось всё вот чем: в конце прошлой недели в Багдаде два раунда торгов за использование ряда огромных и очень прибыльных нефтяных месторождений окончательно похоронили так и не сбывшуюся мечту.

Ставки под наблюдением министерства нефтяной промышленности транслировались по ТВ вместо шоу. Вместо Американского Идола (American Idol — американское телешоу — прим. перев.) иракцы получили «Нефтяного идола». Посреди бурной базарной атмосферы министр сыграл в игру «не нравится — не держим» и принудил 44 иностранных корпорации Большой Нефти (Big Oil – общее название крупнейших нефтяных компаний США – прим. перев.) урезать максимальный сбор, получаемый ими с каждого добытого в Ираке барреля, и подписать 20-тилетние контракты. Эти транснациональные корпорации не получили доли в иракской нефти; им будут платить 2 доллара за баррель, добытый свыше взаимосогласованного уровня.

И всё же сама возможность для Большой Нефти пробиться на все эти гигантские мегаполя на контролируемом шиитами юго-востоке Ирака (их там больше всего в мире) заставляет всех игроков вопить: «Лей, дождь нефти!» После оплаты билета вы внутри театра. И что за театр… Иракское правительство может, в конечном итоге, заплатить Большой Нефти 50 миллиардов долларов за их ноу-хау. Все эти «сервисные» сделки переиграет иракский парламент, который может вмешаться в работы. И Большая Нефть всё равно получит 2 доллара за каждый баррель сырой нефти, добытый свыше минимального показателя производства.

В июне Ирак провёл первый аукцион, предложив иностранным компаниям возможность увеличить продуктивность уже разрабатываемых месторождений. На последнем аукционе иностранные фирмы впервые торговались за нетронутые месторождения. Из 10 групп месторождений семь было продано.

Россия и Китай впередиНикогда сценарий Чейни и Рамсфельда не предполагал такого поворота. Вместо того, чтобы львиная доля досталась Большой Нефти США, главными победителями оказались стратегические соперники — Россия и Китай. Утешительным призом Дика Чейни стало то, что альянс «Эксон-Мобил» — «Шелл» получил первый этап Западной Курны в начале ноября. «Эксон-Мобил» также пророчили выигрыш Румалы (запас 17,8 млрд. баррелей). Однако Румала в конце концов досталась альянсу BP-CNPC (China National Petroleum Corporation, Китайская национальная нефтяная корпорация), потому что они, в отличие от «Эксон-Мобил», согласились урезать своё вознаграждение за один баррель до предписанных нефтяным министерством двух долларов.

CNPC (50%) вместе с партнёрами «Тотал» (25%) из Франции и «Петронас» (25%) из Малайзии также оказались главными обладателями Налфайи (4,1 млрд. баррелей запасов, проектная мощность 535 000 баррелей в сутки) на юге Амара.

Опять-таки «Петронас» (с 60%) и Японская Нефтеперерабатывающая Компания с 40%, будут инвестировать славные 7 миллиардов долларов в разработку Гарафа (запасы около 860 млн. баррелей, проектная мощность 230.000 баррелей в сутки). Торги были ожесточёнными. Проигравшими оказались совместное турецко-индийское предложение, Казахско-южнокорейско-итальянский консорциум и «Пертамина» из Индонезии.

Альянс «Петронас» — «Шелл» получил лакомый Маджнун (запасы более чем на 12 млрд. баррелей, проектная мощность 1,8 млн. баррелей в день) недалеко от иранской границы. «ЛУКОЙЛ» из России (85%), с младшим партнером «Статойл» (15%) получил второй этап безмерного месторождения Западная Курна (находится в 65 километрах к северо-западу от Басры, около 12 млрд. баррелей запасов нефти; прогнозируемое производство 1,8 млн. баррелей в сутки). Теоретически Курна была у него ещё при Саддаме Хусейне. Когда «ЛУКОЙЛ» лишился своего контракта с Саддамом, он обвинил США в том, что они спровоцировали санкции Организации Объединенных Наций, а Саддам обвинил сам «ЛУКОЙЛ».

Первый этап Западной Курны (8,7 млрд. баррелей запасов нефти, согласно прогнозам, выход увеличится от 300 000 баррелей в сутки до 2,3 млн. баррелей в сутки до 2016 года) выиграл в ноябре вышеупомянутый альянс «Эксон-Мобил» — «Шелл». Проигравшими оказались «Тотал» из Франции, консорциум «Петронас» — «Петрамина» — «Петровьетнам» и альянс BP-CNPC.

Газпром (40%) с младшими партнерами TPAO, «Когаз» и «Петронас» получил Бадру (прогнозируемый выход 170 000 баррелей в сутки). В отличие от жуткой давки за южные области, никто даже не торговался за месторождение Восточный Багдад по очевидным причинам: оно, по существу, находится в зоне войны[i].

Шииты идут!Ирак национализировал нефтяную промышленность в 1972 году. Сейчас Большая Нефть в полном смысле слова вернулась. Министр нефтяной промышленности Хуссейн аль-Шахристани не скрывал амбиций Ирака, сказав: «В ближайшие пять лет наша основная цель заключается в расширении добычи нефти с 2,4 миллионов баррелей в день до более четырёх миллионов». Сейчас Ирак экспортирует нефти меньше, чем при Саддаме, однако его цель — экспортировать семь миллионов баррелей в день к 2016 году. Шахристани также заявляет: «Наша страна будет полностью контролировать производство».

Весьма и весьма спорное утверждение.

На данный момент правительство премьер-министра Ирака Нури аль-Малики в Багдаде — очевидный победитель. Сейчас нефтяной доход Ирака составляет всего лишь 60 млрд. долларов в год. Этого недостаточно, чтобы восстановить страну, разрушенную ирано-иракской войной 1980-х годов, санкциями ООН и американской оккупацией. Есть основания думать, что нефтяной промышленности Ирака не хватит средств, оборудования и технического персонала, чтобы самостоятельно встать на ноги.

Если у Багдада будет больше доходов от нефти, то сможет ли он установить закон и порядок (для начала в столице), полностью оснастить 275 000 военных и полицейских? Вопрос остаётся открытым. В начале следующего года состоятся парламентские выборы, и никто не знает наверняка, кто будет контролировать Ирак в ближайшем будущем. Новое правительство может не устоять перед искушением пересмотреть заключённые контракты или даже разорвать их.

В ближайшие несколько лет Ирак способен достичь цели производить, по меньшей мере, четыре миллиона баррелей в день. Справедливо будет утверждать, что это не повлияет существенно на цену на нефть, однако и не позволит ей чрезмерно взлететь. Китай сейчас импортирует более четырёх миллионов баррелей в день, и эта цифра будет расти. Китай сам поглотит любой выброс на мировом нефтяном рынке.

Что мы точно увидим в начале 2010 года, это возникновение относительно богатого Ирака под контролем шиитов, который дружелюбно настроен к Ирану и ливанской Хезболле. По сути, шиитский ислам на подъёме. Дружественные Америке автократии и диктатуры в Персидском заливе опять будут причитать: «Шиитский полумесяц возвращается!». Аналитические центры США могут поддаться соблазну назначить Малики новым Саддамом. Единственное отличие в том, что Чейни и компания к тому времени с удобством устроятся на свалке истории.  Пепе Эскобар, «Эйша Таймс»

Оригинал публикации: «Iraqs oil auction hits the jackpot «

Узнать подробнее, что именно получила каждая компания можно здесь: http://www.iraqoilreport.com/oil/production-exports/complete-round-2-results-3371/

Нефть и выборы в Ираке. Несмотря на все сложности внутреннего положения в Ираке, разработка его нефтяных богатств не прекращается

Фонд стратегической культуры: Как считает президент Ирана Махмуд Ахмадинежад (и не только он), «у американцев свой стратегический подход к вопросу энергоресурсов.  25 января Президент США Б. Обама в очередной раз подтвердил, что полный вывод американских войск из Ирака завершится к концу августа 2010 года, а Соединенные Штаты «будут поддерживать иракское правительство в ходе выборов и помогать гражданам страны в восстановлении мира и благополучия». Парламентские выборы в стране намечены на 7 марта 2010 года.

Правительство Нури аль-Малики сталкивается с серьезным противодействием со стороны многочисленных соперников, и отнюдь не все они скрытые баасисты и тайные приверженцы Саддама Хусейна. Только за февраль жертвами насилия в Ираке стали 352 человека — в 2,5 раза больше, чем в январе (1). В середине февраля в Ираке было отвергнуто большинство апелляций, в основном суннитских политиков, отстраненных от участия в предстоящих выборах в связи с обвинением их в связях с правившей во времена Саддама Хусейна партией Баас (145 кандидатов суннитов). В итоге главный предвыборный блок иракских суннитов Фронт национального диалога (ФНД) официально принял решение бойкотировать парламентские выборы. Лидер блока и ветеран суннитского движения аль-Мутлак принял указанное решение в связи «с предвзятой позицией» Избирательной комиссии Ирака и Верховного суда (2). Резко понизились шансы бывшего иракского премьер-министра Айяда Алауи, который входил в предвыборный альянс с ФНД, претендуя на серьезный результат по итогам голосования. ФНД составлял главную «ударную» силу коалиции, обеспечивая Айяду Алауи поддержку суннитов. Идти на выборы одним только шиитском «блоком» партий означает для Алауи потерю как минимум половины мест в парламенте. Потеряна суннитско-шиитская «связка» его блока, и, что много важнее, поставлено под вопрос мирное существование самого иракского государства, основанное, прежде всего, на шиитско-суннитском балансе (3).

В Багдаде и других городах произошла серия терактов у офисов партий, участвующих в выборах. Взаимоотношения между курдской, шиитской и суннитской общинами также можно охарактеризовать как крайне напряженные. Проявляется это не только в пропаганде, но и в непрозрачности соглашений по нефтедобыче, заключаемых региональными властями. Так, правительство иракского Курдистана намерено опубликовать заключенные ранее соглашения о разделе продукции с иностранными нефтяными компаниями. Одной из причин трений между Багдадом и Эрбилем является, по мнению центральных иракских властей, отсутствие должной прозрачности при заключении данных соглашений. С Курдистаном заключили соглашения о разделе продукции преимущественно средние компании – DNO (Норвегия), Genel Energy (Турция) и Heritage Oil (Великобритания). При этом иракские курды настаивают на том, чтобы выплаты иностранным нефтяным компаниям, работающим в регионе, шли за счет федерального бюджета, в то время как в Багдаде считают, что эти платежи должны осуществляться за счет бюджета Курдистана (4).

В отличие от севера Ирака, отношения между курдами, арабами и туркоманами в южных районах страны относительно более спокойны, хотя и здесь происходят вооруженные нападения, стычки, теракты (5). По-прежнему сильна на юге Ирака «армия Махди» шиитского лидера Муктады ас-Садра, который заявил об отказе участвовать в политической жизни страны до полного её освобождения от оккупантов. Люди ас-Садра — «теневая власть» во многих шиитских и смешанных районах Ирака на уровне провинций, кварталов и сел, с ними приходится договариваться и американцам, и иракским властям. Это не означает, что вооруженное подполье возьмет власть в свои руки, как только американцы уйдут, но влиять на власть они в состоянии (6).

В Ираке действует карточная система, разрушена промышленность, сельское хозяйство. Из 1.8 млн. иракских христиан за последние семь лет эмигрировало 2/3.

Несмотря на все сложности внутреннего положения в Ираке, разработка его нефтяных богатств не прекращается. Как считает президент Ирана Махмуд Ахмадинежад (и не только он), «у американцев свой стратегический подход к вопросу энергоресурсов. Они заинтересованы в том, чтобы как можно быстрее исчерпать углеводороды Ирана, Ближнего Востока, России и сохранить свои ресурсы нефти на Аляске. Их экономика работает на дешевой энергии». «Реальная цена энергоресурсов значительно выше той, по которой их покупают у нас, — заметил Ахмадинежад. — Сейчас делаются капиталовложения в Ираке с тем, чтобы каждый день вывозить из этой страны несколько миллионов баррелей нефти. И это тоже стратегический подход. Через 50 лет энергоресурсы закончатся. А они сохранят свои ресурсы и потому будут осуществлять свое господство над миром» (7).

Капиталовложения в иракский энергетический сектор действительно делаются немалые. Стремление Багдада привлечь ресурсы в разрушенную войной экономику Ирака, как и намерение курирующего иракское направление вице-президента США Дж. Байдена сохранить иракскую «энергетическую кладовую» под американским контролем во многом совпадают. «Багдад нуждается в деньгах и вынужден идти на уступки бизнесу», – констатирует местный политолог Фарук Абу Фадлалла. По его мнению, распродажа нефтяных активов позволит Ираку войти в число крупнейших экспортеров нефти и встать в один ряд с Саудовской Аравией и Россией. В планах правительства довести объем добычи до 10 млн. баррелей в сутки с нынешних 2,5 млн. Ради привлечения инвестиций иракские власти пошли на изменения налогового режима для иностранных компаний, которые будут заниматься разработкой новых месторождений. Нефтедобытчики теперь не будут платить 35%-ный налог за каждый добытый баррель. Кроме того, согласно новой системе, за налогооблагаемую базу будет приниматься валовая прибыль, а не выручка (8).

Результаты состоявшихся в конце 2009 года тендеров на разработку крупных нефтяных месторождений Ирака в целом отражают соотношение сил между американскими, европейскими, китайскими и иными компаниями и намерение администрации США закрепить контроль над крупнейшими месторождениями иракской нефти.

Права на разработку месторождения Румайла достались британской BP Plc., китайской CNPC и иракской государственной нефтяной компании State Oil Marketing Organization. Их доли в консорциуме составят 38, 37 и 25% соответственно. Глава BP Plc. Тони Хейворд заявил, что компании готовы совместно вложить в разработку месторождения около $15 млрд.

Американская ExxonMobil и голландская Shell выиграли тендер на разработку первой очереди Западной Курны в Ираке, опередив ЛУКОЙЛ с ConocoPhillips и других претендентов. Западная Курна с общими запасами в 8,7 млрд. баррелей – одно из крупнейших нефтяных месторождений в Ираке. В ходе тендера ExxonMobil и Shell предложили нарастить добычу нефти на месторождении до 2 млн. 325 тыс. баррелей в сутки (9).

В состоявшемся 11-12 декабря 2009 года тендере на разработку десяти основных нефтяных месторождений Ирака участвовали 44 крупнейших нефтяных компании мира, в том числе американские ExxonMobil и Chevron, голландская Royal Dutch Shell, французская Total. Россию на конкурсе представляли ЛУКОЙЛ, «Роснефть» и «Газпром нефть». Консорциум Royal Dutch Shell Plc. и малазийская государственная компания Petronas, обойдя альянс Тотаl и Китайской национальной нефтяной корпорации, выиграл конкурс на месторождение Майнун. Запасы месторождения составляют более 13 млрд. баррелей нефти (10).

31 января 2010 г. НК «ЛУКОЙЛ» (20 % акций которой принадлежит американской ConocoPhillips) и правительство Ирака подписали контракт по разработке и добыче на месторождении «Западная Курна-2». Сторонами контракта являются иракская государственная нефтяная компания South Oil Company и консорциум подрядчиков в составе иракской госкомпании North Oil Company (25%), ОАО «ЛУКОЙЛ» (56,25%) и норвежской Statoil ASA (18,75%). Срок действия контракта 20 лет с возможностью продления на 5 лет. Бурение на «Западной Курне-2» начнется в 2011 г., добыча — в конце 2012 г. Достижение целевого уровня добычи 90 млн. т нефти в год запланировано на 2017 г. План разработки месторождения предусматривает проведение дополнительной сейсмики, бурение более пятисот скважин. Инвестиции ОАО «ЛУКОЙЛ» в проект, по предварительным оценкам, в 2010 г. составят около 300 млн. долл., в ближайшие 4-5 лет — 4,5 млрд. долл. (11)

Удастся ли крупнейшей российской нефтяной компании сохранить данный актив, сказать трудно. Нет никакой гарантии, что правительство Ирака, которое придет к власти по итогам выборов, не захочет изменить условия некоторых контрактов, сомнения в правомочности которых высказываются уже сейчас. К политическим рискам, связанным с предстоящими выборами, добавляется коррупция, а обязательства по добыче нефти, которые взяли на себя многие компании, могут оказаться трудновыполнимыми. Еще одно серьезное препятствие – слаборазвитая инфраструктура Ирака. «Учитывая состояние нефтяной инфраструктуры страны с ржавыми трубопроводами и недостаточным объемом хранилищ, невозможно достичь (добычи в 10–12 млн. баррелей в сутки), – говорит председатель нефтегазового комитета парламента А. Х. Балу. – Прежде чем говорить о такой добыче, Ирак должен потратить миллиарды долларов на модернизацию инфраструктуры, строительство хранилищ и трубопроводов» (12).

Так что, если намерения резко нарастить нефтедобычу в Ираке серьезны, то вслед за добывающими в Ирак потянутся и сервисные компании. Понадобится множество буровых установок, тысячи тонн цемента и стали, километры труб и десятки тысяч квалифицированных рабочих. По оценкам операционного директора Almaha Group Petroleum Services Дж. Кайзера, для разработки трехкилометровой скважины необходимо не менее 900 кубометров цемента и 70 тонн стали. Иракский рынок нефтесервисных услуг может вырасти до $8 млрд. (в 2008 г. -$1,1 млрд.) (13). Профильные компании из США уже сейчас исключительно активны при заключении иракских нефтяных контрактов, общая сумма которых в ближайшие 5 лет может достичь $ 10 млрд. Среди компаний, которые уже начали посылать рабочих и оборудование в Ирак или планируют это сделать, такие гиганты, как Halliburton Дика Чейни, Baker Hughes, Weatherford International, инженерно-строительные концерны, включая KBR, Bechtel, Parsons, Fluor и Foster Wheeler (14).

Ирак еще долго будет оставаться «полем битвы» между американскими, европейскими и китайскими энергетическими и смежными компаниями, за которыми нетрудно разглядеть политические интересы соответствующих государств. Не отстают и соседи Ирака. В настоящее время в турецкий порт Джейхан ежедневно поставляется около 500 тыс. баррелей нефти из Ирака, или около четверти нефтяного экспорта этой страны. В конце февраля из иракского Мосула в Газиантеп на юге Турции прибыл первый после 7-летнего перерыва пассажирский поезд (15).

В январе 2010 года Европейский Союз и Ирак подписали стратегическое соглашение об энергетическом партнерстве. Еврокомиссар по энергетике А.Пиебалгс отметил, что Ирак является ключевым звеном в поставках Евросоюзу сырой нефти и природного газа, «важным энергетическим мостом, соединяющим Средний Восток, Средиземное море и ЕС» (16). Новое соглашение способно если не снизить зависимость ЕС от российских энергоресурсов, то, по крайней мере, помочь Брюсселю проводить более активную энергетическую политику на Ближнем Востоке.

Шансы российских компаний на участие в освоении иракской нефти возрастут при условии более чёткой внешнеполитической линии Москвы на Ближнем Востоке, стратегического партнерства с региональными державами, интересы которых сближаются с интересами РФ, привлечения кадров, знающих Ирак, и наличия экономической базы, которая позволила бы предложить Багдаду условия сотрудничества, от которых трудно отказаться.

_______________________

(1) В феврале от рук боевиков погибли более 350 жителей Ирака // http://www.pravda.ru/news/world/02-03-2010/1020345-iraq-0/

(2) Кирсанов Е. Ирак: начало большой и ожидаемой войны? // http://iimes.ru/rus/stat/2010/25-02-10.htm

(3) См. там же.

(4) Иракский Курдистан намерен опубликовать соглашения с иностранными нефтяными компаниями // http://www.oilru.com/news/162229/ В настоящий момент нефтяные резервы Курдистана оцениваются в 45 млрд баррелей нефти, однако намеченное на нынешний год бурение 11 новых скважин может увеличить их объем до 115 млрд баррелей.

(5) Юрченко В. Военно-политическая обстановка в Ираке (январь 2010 года) // http://iimes.ru/rus/stat/2010/07-02-10a.htm

(6) Кеворкова Н. Новый Вавилон // Огонек. – 2010. — № 8.

(7) Президент Ирана предлагает России установить единую цену на нефть // http://www.newsru.com/finance/11feb2010/iran.html

(8) Ирак ищет владельцев на десять нефтяных месторождений // http://fincake.ru/news/show/12827

(9) ЛУКОЙЛ проиграл тендер на Западную Курну-1 в Ираке // http://fincake.ru/stock/news/11666

(10) Shell и Petronas получили право на разработку гигантского месторождения нефти в Ираке // http://fincake.ru/news/show/12805

(11) ЛУКОЙЛ планирует получать доход от проекта «Западная Курна-2» не меньше 15% годовых // http://www.rbc.ru/rbcfreenews.shtml?/20100208220209.shtml

(12) Юрченко В. Военно-политическая обстановка в Ираке (январь 2010 года) // http://iimes.ru/rus/stat/2010/07-02-10a.htm

(13) Ирак ищет владельцев на десять нефтяных месторождений // http://fincake.ru/news/show/12827

(14) Багдад. Американские компании готовятся к заключению новых строительных контрактов в Ираке // http://old.k2kapital.com/news/fin/820430.html

(15) Ирак и Турция пустили первый поезд за 7 лет // http://rus.ruvr.ru/2010/02/19/4706123.html

(16) ЕС и Ирак подписали соглашение об энергетическом партнерстве // http://old.k2kapital.com/news/fin/824864.html

Aндрей Арешев

Ситуация на мировых рынках нефти будет зависеть от развития в Ираке

Независимая: Ситуация на мировых рынках нефти в следующие 10 лет будет зависеть от развития в Ираке, а цена на нефть в ближайшей перспективе составит 65 долл. за баррель. Об этом заявил вчера в интервью газете Repubblika глава итальянской энергетической компании ENI Паоло Скарони. «Ирак может достичь уровня добычи нефти в 8–10 миллионов баррелей в день по сравнению с нынешними двумя, – пояснил он. – Это приведет к увеличению на 7% предложения на мировом рынке». По его мнению, цена на нефть во многом зависит от ситуации в мировой экономике, однако «она может быть намного лучше, чем мы думаем», при цене на «ближайшую перспективу 65 долларов за баррель (при остановке падения американской валюты)».

Также читайте на эту тему:

Ю.К.Шафраник: «О мировых ценах на нефть»

Отказ от долларового моноцентризма в нефтяной торговле

Фонд стратегической культуры: Тема грядущего отказа от доллара в качестве мировой резервной валюты, ставшая актуальной в связи с мировым финансовым кризисом, не сходит со страниц СМИ. Вот и сейчас она возникла в связи с заявлением председателя Госсовета Кубы Рауля Кастро, сделанном на саммите Боливарианского альянса (ALBA), о том, что с января 2010 г. страны-члены альянса начнут использовать для взаиморасчетов в торговле условную денежную единицу — сукре. Напомним, в политико-экономический блок ALBA входят Боливия, Венесуэла, Гондурас, Куба, Никарагуа, Эквадор, островные страны Карибского бассейна Антигуа и Барбуда, Сент-Винсент и Гренадины, а также Содружество Доминики.

Торговые операции и реализацию совместных проектов страны-участницы альянса планируют осуществлять через учрежденный ими в 2007 г. специальный банк ALBA. По словам кубинского лидера, взаиморасчеты в сукре позволят исключить доллар США в торговле между странами ALBA.

Операции в новой валюте планируется начать только в следующем году, однако, по словам министра иностранных дел Кубы Рохелио Сьерры, первая сделка в сукре (закупка риса Венесуэлой) была заключена 12 декабря 2009 года.

В данном случае отказ от доллара абсолютно политически мотивирован и является лишь попыткой хоть что-то противопоставить влиянию США в регионе. Латиноамериканские страны оказались крайне недовольны активностью, проявляемой США в регионе. Лидеры Венесуэлы, Кубы и Боливии полагают, что новая администрация Белого дома вынашивает планы агрессии, уже сейчас грубо вмешиваясь во внутренние дела государств Боливарианского альянса.

Появление региональной альтернативы доллару в виде сукре стало очередным примером попыток найти замену доллара в международных расчетах, которые, однако, вряд ли могут сильно влиять на положение американской денежной единицы в мировой торговле. Межгосударственный оборот внутри блока ALBA весьма невелик. Основные внешние для блока расчеты — экспорт сырья, тропических культур вроде кофе и бананов, импорт машин, вооружений и других товаров — будут, как и раньше, осуществляться в твердой международной валюте. Однако активное присутствие в делах блока нефтедобывающей Венесуэлы, лидер которой является одним из главных сторонников исключения доллара из нефтяной торговли, привлекает внимание к этому экономическому эксперименту. В принципе, торговля углеводородами внутри блока может создать хоть и локальный, но достаточно ликвидный рынок для укрепления позиций сукре.

Примечательно, что отказ от доллара становится весомым элементом торгово-финансовой политики многих стран Латинской Америки, которые еще недавно считались «мягким подбрюшьем» США.

Так, в конце октября было объявлено, что Китай и Бразилия отныне могут проводить расчеты между собой в юанях. Первая сделка уже состоялась: корпорация «Гэли» (провинция Гуандун) получила переведенные из Сан-Паулу несколько миллионов юаней. По словам вице-президента бразильского филиала Банка Китая Сяо Ци, это важная новость как для китайских экспортеров, которые могут избежать рисков, связанных с нестабильностью курса валюты, так и для импортеров, у которых появится выбор валюты для международных расчетов.

Более того, президент бразильского Центробанка Хенрик Мейреллес заявил тогда, что Бразилия стремится к планомерному отходу от расчетов в долларах не только с Китаем, но и со странами БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай). Успешность таких расчетов была подтверждена опытом с Аргентиной.

Две крупнейшие страны Южной Америки — Бразилия и Аргентина — уже год проводят расчеты в своих национальных валютах реале и песо, создав систему платежей в местной валюте (SML) для облегчения торговли товарами. Недавно Бразилия объявила о достижении соглашения о переходе на SML-систему с уругвайскими властями. Инициатива призвана стать первым шагом к интеграции валют всех стран – участниц Южноамериканского общего рынка (Mercosur), а это уже серьезное ущемление позиций «зеленого» в латиноамериканском регионе.

И не только там. В мире постепенно разворачивается активная антидолларовая кампания. В июне четыре страны Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива — Саудовская Аравия, Бахрейн, Кувейт и Катар — подписали соглашение о создании единой валюты. Согласно документу, до конца 2009 года предусматривается создание валютного совета, который будет контролировать соблюдение соглашения. Будет также образован Центральный банк Персидского залива, местоположением которого станет столица Саудовской Аравии — Эр-Рияд.

На саммите Шанхайской организации сотрудничества в 2008 г. прозвучала идея отказа от доллара в расчетах между Россией и Китаем. Его предлагалось заменить на российский рубль или китайский юань. Уже сейчас две страны могут проводить торговые операции между собой в своих национальных валютах, правда, касается это лишь приграничных областей. Соглашение о межбанковских расчетах торговли в приграничных районах было подписано в 2002 году российским Центробанком и Народным банком Китая. В эксперименте участвовали российские и китайские банки, расположенные на территории города Благовещенска (Амурская область) и города Хэйхэ (китайская провинция Хэйлунцзян). В 2005 году соглашение вступило в силу.

Очередной выпад против господства доллара как основной резервной валюты активизирует дискуссию об отказе от него в торговле углеводородами. Прошло всего пара месяцев после опубликования статьи в британской газете Independent, сообщившей, что страны Персидского залива, Россия, Китай, Франция и Япония планируют отказаться при расчетах за нефть от доллара США и провели с этой целью несколько секретных встреч. Публикация вызвала большой шум в СМИ и даже обвалила курс доллара на 1 процентный пункт. Замена доллара на локальную валюту в торговле целого блока стран, пусть и небольшого, – очередное свидетельство приближения эпохи отказа от долларового моноцентризма в мировой торговле.

Для России, разделяющей в последнее время с Саудовской Аравией лидерство в торговле нефтью, определение цены нефти и последующих расчетов за это сырье крайне существенно. Основная проблема состоит в том, что Россия не в состоянии влиять на стоимость собственной нефти на мировом рынке. Сложившаяся в мире система нефтяной торговли построена таким образом, что основную прибыль тут получает не тот, кто добывает, а кто продает товар конечным потребителям. И это отнюдь не российские (иракские, иранские и т.д.) компании. Цена на российскую экспортную нефть Urals определяется на биржах в Лондоне и Нью-Йорке. Это Международная нефтяная биржа (International petroleum exchange) в Лондоне и Нью-Йоркская товарная биржа (New York mercantile exchange). Биржевые котировки здесь весьма далеки от реальной стоимости товара и определяются таким количеством спекулятивных или субъективных факторов, что говорить в этом случае о реальном индикаторе цены просто смешно. Дж. Сорос приводит такую статистику: в начале этого года на одного реального поставщика или потребителя товара приходилось 12 спекулянтов. Два года назад соотношение было 1:3.

Еще одним существенным отличием системы нефтяной торговли является валюта контракта. По сложившейся традиции нефтяные котировки выставляются в долларах США. Платить за товар можно в какой угодно валюте, но оценка всегда производится в долларах. В такой ситуации и продавцы, и покупатели предпочитают и расчеты вести в долларах во избежание лишних транзакционных издержек. Именно такая система котировок и расчетов за нефть (и большинство других важных сырьевых товаров) в значительной степени определяют положение доллара США как резервной мировой валюты.

Однако в последнее время изменение соотношения сил на нефтяном рынке вкупе с громадным бюджетным и торговым дефицитом США, ростом значения европейской валюты и, главное, в связи с активизацией глобальной валютной стратегии Китая, стремящегося превратить юань во вторую как минимум мировую резервную валюту, привели к целому ряду попыток ревизии этой системы торговли.

Вопрос выходит далеко за рамки экономики. Эти попытки приводят подчас к серьезным и отнюдь не всегда позитивным событиям в мировой политике. Например, как это подает существующая в западных СМИ теория о том, что вторжение США в Ирак началось сразу после того, как С.Хусейн потребовал, чтобы в рамках программы «Нефть в обмен на продовольствие» расчёты осуществлялись в евро, а не в американских долларах. В сентябре 2000 года он объявил, что Ирак больше не намерен принимать доллары в обмен на нефть, продаваемую в рамках этой программы, и приказал конвертировать в евро 10 миллиардов долларов, размещенных на счету, которым распоряжается ООН. «Именно этот выбор решил судьбу Ирака, — говорит Уильям Кларк, эксперт по безопасности и автор труда по экономике нефтяного рынка. — Это был политический шаг, приносящий доход в связи с неуклонным падением курса доллара. И это стало последним аргументом при принятии решения о захвате Ирака. Когда американские морские пехотинцы вошли в Багдад, иракская нефть вновь стала продаваться за доллары» (1).

Не исключено, что это не последняя война за стабильность доллара. В 2006 г. Иран обнародовал планы открыть нефтяную биржу, где цена нефти будет котироваться в евро. Известие вызвало серьезное беспокойство в нефтяных кругах, прежде всего американских. Географическое расположение страны в непосредственной близости от таких важных импортеров нефти и газа, как Китай, Индия и Европа, определяет стратегическую важность Ирана как мирового поставщика нефти. Иран располагает 130 миллиардами тонн разведанных запасов углеводородов, или 10% всех мировых запасов.

Возможность продажи нефти с использованием какой-либо альтернативной доллару валюты (или корзины валют) положительно воспринимается латиноамериканскими производителями, нефтяными компаниями Персидского залива, России, Китая. Да и сам Тегеран на протяжении последних лет заявляет о желании получать евро за нефть, экспортируемую в Азию и Европу.

Хотя понятно, что запуск торговли нефтью за евро ставит под вопрос существование доллара как мировой резервной валюты, влияние этого фактора на курс доллара представляются преувеличенными. То, в чем котируется нефть, не имеет значения, поскольку не влияет на валюту расчетов.

Потому-то на данный момент какой-либо ощутимой угрозы доллару как единственной валюты нефтяного контракта не видно. 60-70 % экспортных операций в мире осуществляется в долларах. Около 60 % всех валютных резервов стран мира тоже находятся в долларах, 80 % операций на валютном рынке мира осуществляется в долларах и 70 % банковских кредитов предоставляется в долларах.

В российском экспертном сообществе не первый год муссируется тема необходимости создания условий для участия России в формировании мировых нефтяных цен. Это становится все актуальнее в свете глобальных перемен на мировом валютно-финансовом рынке. Не за горами завершение реформы мировых финансовых институтов — МВФ и МБРР, которую многие аналитики склонны считать реформой Бреттон-Вудской финансовой системы. В качестве важной составной части подобной реконструкции на повестку дня неизбежно будет поставлен вопрос о реформировании системы ценообразования на мировом рынке нефти.

Как известно, Президент РФ в своем Послании Федеральному Собранию 25 апреля 2006 г. предложил организовать на территории России биржевую торговлю основными товарами российского экспорта – нефтью, газом и т.д. – с расчетами в рублях. По замыслу это решение должно подтолкнуть страны, являющиеся основными потребителями российских энергоресурсов, к накапливанию рублей, которые будут нужны им для приобретения товаров на отечественных торговых площадках. Таким образом, возникнет международный спрос на российскую валюту, и она начнет котироваться на валютных биржах за рубежом, как котируются сегодня в России доллар и евро, которыми наша страна расплачивается за импорт товаров и услуг.

Предложение Президента, в случае его реализации, безусловно, повысит вес рубля на мировом рынке. Однако директивным порядком такой рынок не учредишь. Традиционно торговля углеводородным сырьем сосредоточена на биржах в Лондоне и Нью-Йорке. Попытки Ирака и Ирана (в будущем, возможно, Венесуэлы) котировать сырую нефть в евро не изменили баланс спроса и предложения на рынке, эти страны не стали центром торговли и ценообразования, нефть по-прежнему котируется на мировых рынках в долларах, и индикатором ее стоимости служит цена западно-техасской нефти (WTI) и марки Brent.

В то же время присоединение России к «клубу реформаторов» мирового нефтяного рынка лишний раз демонстрирует устойчивую тенденцию к пересмотру существующей системы котировки и расчетов на нефтяном рынке. В конечном счете эта тенденция может привести к появлению одной или нескольких валют контракта, что серьезно пошатнет сегодняшнюю монополию доллара, кажущуюся уже не такой незыблемой.

Конечно, полный отказ от доллара в качестве резервной мировой валюты нереален из-за возможности полного коллапса глобальных финансов, но признаков стремления многих государств реформировать систему, основанную на долларе, всё больше. За это ратуют не только Иран и Венесуэла, но и государства, благосостояние которых впрямую зависит от состояния американской валюты. Как мы уже сказали, это обладатели рекордных валютных резервов (Китай), экспортеры углеводородов (арабские государства, Россия, те же Иран и Венесуэла).
______________
Игорь ТОМБЕРГ — руководитель Центра энергетических и транспортных исследований ИВ РАН, профессор МГИМО МИД России.

(1) Clark, William R.: «Petrodollar Warfare : Oil, Iraq and the Future of the Dollar»

Ирак готов отдать свои газовые запасы на нужды Европы: Фаузи аль-Харири

REGNUM: Польша имеет шансы подписать с Ираком контракты стоимостью в несколько миллиардов долларов. Об этом в интервью польскому агенту РАР заявил министр промышленности и минеральных ресурсов Ирака Фаузи аль-Харири. По его словам, сотрудничество может развиваться в сферах сельского хозяйства, транспорта, нефти и газа. Он отметил, что обе страны вскоре наладят сотрудничество в бизнесе, однако перед этим Польша должна, согласно постановлению Парижского клуба, списать 80% иракского долга (внешний долг Ирака в общей сложности составляет $120 млрд), а также закрыть вопрос «Бумара». Польская компания «Бумар» с 2004 года подписала с Ираком около 30 контрактов, в том числе, на поставку вооружения, а также вертолетов «Сокол 300» и 600 поездов.

«Сегодня мы акцентируем внимание на увеличении наших возможностей в вопросе производства нефти. Ирак на данный момент производит около 2 млн. баррелей в день, а в течение 5-6 лет намерен достигнуть планки в 10 млн. баррелей. В Ираке действуют три консорциума, в том числе с участием Exxon Mobile, который выиграл тендер с российским «Лукойлом». Они действуют на основе контрактов о предоставлении услуг и будут получать около 1,9 доллара за каждый баррель, который будет произведен больше установленной планки», — отметил министр. Аль-Харири сообщил, что все три консорциума вместе увеличивают добычу нефти на 6 млн баррелей. По его словам, при увеличении добычи, Ирак станет страной номер один в мире по запасам и производству нефти, опережая даже Саудовскую Аравию.

«Что касается газа, то мы находимся в первой десятке производителей, но можем занять третью или четвертую позицию», — отметил он, добавив, что Ирак готов использовать свои запасы, чтобы удовлетворить потребности Европы. Министр аль-Харири прибыл в Польшу с целью подготовить визит президента Ирака Джалала Талабани, который намечается на конец ноября.

Постоянный адрес новости: www.regnum.ru/news/1224000.html

«Красная звезда»: Ветры войны над Персидским заливом

«Нефть России»: «В рамках самых серьезных финансовых перемен в современной истории Ближнего Востока, — написала недавно британская газета The Independent , — арабские государства Персидского залива планируют — вместе с Китаем, Россией, Японией и Францией — прекратить расчеты за нефть в долларах, перейдя вместо этого на корзину валют, которая будет включать в себя японские иены, китайские юани, евро, золото и новую объединенную валюту, запланированную для стран, входящих в Совет по сотрудничеству стран Персидского залива…»

Никто из официальных лиц указанных выше стран не подтвердил эту информацию. В частности, министр нефти Кувейта шейх Ахмед аль-Абдулла аль-Сабах заявил, что министры нефти стран Персидского залива не проводили между собой никаких переговоров на эту тему. А глава Центробанка Объединенных Арабских Эмиратов султан Насер аль-Сувейди сказал, что его государство не планирует отказываться от установки цен на нефть в долларах. «Никакой встречи не было», — сообщил он агентству «Ассошиэйтед пресс», добавив, что доллар «продолжит оставаться валютой для цен на нефть». Но, как говорится, камень был брошен, и круги пошли по воде, — пишет «Красная звезда».

Само название редакционной статьи в The Independent — «Конец доллара и начало нового миропорядка» — говорит само за себя. Нельзя не согласиться с высказанным в ней мнением, что «глобальный финансовый кризис прошлой осени вызвал настоящее экономическое землетрясение. Не прекратилось оно и по сию пору «. Стоимость американской валюты, действительно, упала, и в свете растущего в США бюджетного дефицита усиливаются опасения, что доллар может продолжить обесцениваться. В этих условиях, как отметила газета, «отдавать свои товары за валюту с неопределенным будущим не хочет никто».

Для экспертов очевидно, что эпоха доллара завершается. Со времен Второй мировой войны доллар, благодаря экономическому превосходству США, был краеугольным камнем мировой торговли. Но в нашем мире ничто не вечно — как пишет The Independent, финансовый кризис заставил СИТА «пошатнуться под бременем государственных и частных долгов и сильно ударил по их перспективам роста. С другой стороны, развивающиеся страны, такие как Китай, Бразилия и Индия, намного лучше переносят экономическую бурю… Переход мировой торговли на несколько валют экономически целесообразен». В рыночной экономике во главу угла поставлены критерии экономической целесообразности и размеров прибыли, поэтому сентиментальные настроения исключены — даже по отношению к доллару СИТА.

По мнению аналитиков, судьба доллара во многом зависит от позиции Саудовской Аравии, обладающей крупнейшими нефтяными запасами в мире. Пока правящей в Эр-Рияде династии выгодно, в том числе по геополитическим соображениям, чтобы США оставались сильными и продолжали активно участвовать в жизни Ближневосточного региона.

В этом регионе есть, однако, еще одно государство, решения которого могут обернуться похоронным звоном по доллару СИТА. Это Иран, обладающий значительными запасами нефти и газа (он второй в мире по объемам разведанных запасов природного газа и нефти — соответственно 15, 7 и 11, 2 процента мировых запасов, согласно данным «Бритиш петролеум»). При этом его экспорт углеводородного сырья не связан с североамериканским рынком. В сентябре Иран объявил, что его валютные резервы будут теперь держаться в евро, а не в долларах. Последствия этого решения могут быть самыми драматическими для всей системы международных отношений. «Банкиры конечно же помнят о том, что случилось с последней ближневосточной нефтедобывающей страной, решившей продавать свою нефть за евро вместо долларов, — указала британская The Independent. — Через несколько месяцев, после того как Саддам Хусейн объявил о своем решении, американцы и британцы вторглись в Ирак».

Первая информация о стремлении Ирана отказаться от доллара США при международных расчетах появилась еще два года назад. В декабре 2007 года иранское информагентство ИСНА распространило слова министра нефти Исламской Республики: «В рамках проводимого курса на продажу сырой нефти за любую другую валюту, кроме доллара, в настоящее время продажа Ираном нефти за американскую валюту полностью исключена». Тогда же (в середине ноября) президент Ирана Махмуд Ахмадинежад предложил странам — членам Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК) отказаться от американской валюты при расчетах за нефть из-за ее обесценивания

В апреле 2008 года Махмуд Ахмадинежад на встрече с генеральным секретарем ОПЕК Абдаллой Салемом аль-Бадри предложил государствам ОПЕК создать общий банк, отказаться от доллара в своих расчетах и перейти на новую единую валюту. В это же время последовало заявление представителя Иранской национальной нефтяной компании о том, что его страна полностью отказалась от доллара при экспорте своей нефти и перешла на евро и японскую иену: «Мы договорились со всеми потребителями иранской нефти о торговле в других валютах. Сделки в Европе будут заключаться в евро, в Азии — в евро и иенах, причем торговля в иенах будет вестись не только с Японией».

Многие западные аналитики сегодня прямо пишут о неизбежности военного удара по Ирану. Разногласия касаются только сроков нанесения первого ракетно-бомбового удара, масштабов военной операции и состава участников. Статья в американской газете «The Washington Times» в начале октября с. г. так и называлась: «Грядущая война с Ираном». Ее автор Джеффри Кунер, обозреватель газеты и президент расположенного в Вашингтоне научно-исследовательского центра «Институт Эдмунда Берке», пишет: «Война с Ираном стала неизбежной. Без ответа остался только один вопрос — начнется ли она раньше или позже. Последние ракетные испытания Тегерана говорят о том, что апокалиптические муллы пришли к такому же выводу… Тегеран постепенно расширяет региональную сферу своего влияния. Он поддерживает повстанческие группы в Ираке, которые убивают американских солдат. Он оказывает спонсорскую поддержку ХАМАС и «Хезболла» (ХАМАС — «Исламское движение сопротивления» — правящее с 2007 г. в секторе Газа палестинское движение; «Хезболла» — ливанская политическая партия, выступающая за создание в Ливане исламского государства. — Ред. / Он превратил Сирию в политического вассала. Он заключил союз с Уго Чавесом из Венесуэлы».

И далее Кунер заявляет: «С момента провозглашения исламской революции в 1979 году Иран вовлечен в идеологическую борьбу с Западом. Два его главных врага — это Соединенные Штаты («Большой Сатана») и Израиль («Маленький Сатана»). На протяжении многих лет Иран пытается создать мусульманскую империю и восстановить средневековую исламскую цивилизацию до ее былых размеров. Ядерное оружие необходимо не только для того, чтобы достичь уровня сверхдержавы. Это также средство для достижения окончательного триумфа мессианского шиизма».

Сказано враждебно по отношению к Ирану, но отражает реальные настроения во влиятельных кругах американского истеблишмента. Эти взгляды совпадают с позицией многих израильских политиков, а также правящих кланов аравийских арабов, которые со времен Средневековья враждовали с Персидской державой и не раз вторгались в ее владения (арабские набеги на Сасанидский Иран начались в 632 году).

Нынешним общественным мнением как-то забывается, что Иран, наряду с Китаем, Индией и Россией, — один из древнейших мировых центров силы и цивилизационных полюсов со своей самобытной культурой. И если первозданный Египет, еще одна древняя цивилизация, фактически исчез в ходе походов аравийских арабов, то персидская держава, несмотря на неоднократно понесенные поражения, не поддалась колонизации и сумела выжить, сохранив национальную самоидентификацию. В Тегеране не могут не видеть, что Китай, Индия и Россия сегодня в условиях возрождающегося многополюсного мира являются центрами силы и, благодаря обладанию ядерным оружием, неприкосновенны. Это, видимо, надо иметь в виду при анализе мотивов поведения Тегерана.

В условиях нависшего дамоклова меча США Тегеран уповает на «энергетическую дипломатию», так как страны Евросоюза, Китай, Индия по многим соображениям (геополитическим, экономическим, военно-стратегическим…) заинтересованы в сохранении мира в зоне Персидского залива. Очевидно, что важнейшие судоходные маршруты в регионе в случае авиационных и ракетных ударов по иранским ядерным объектам будут нарушены Тегераном в качестве ответной меры, что приведет к росту цен на нефть до уровня 200, а то и 300 долларов за баррель. Не трудно представить, что это будет означать для экономик стран Евросоюза, а также Китая и Индии. Китай, как известно, импортирует 60 процентов объемов потребляемой нефти, и большая часть поставок идет с Ближнего Востока (арабские страны этого региона обеспечивают до 50 процентов китайского нефтяного импорта). В 2008 году китайцы заключили соглашение с Ираном на 8 млрд. долларов, в рамках которого собираются создавать в этой стране нефтеперерабатывающие мощности и разрабатывать газовые месторождения.

Иранский газ ожидают также в Индии. Первый шаг к осуществлению этого проекта уже сделан. В мае с. г. президенты Ирана и Пакистана подписали в Тегеране соглашение о строительстве газопровода «Мир». Его общая протяженность составит около 2. 700 километров: 1. 000 — на территории Ирана, 1. 000 — на территории Пакистана и более 600 — на территории Индии в случае присоединения этой страны к соглашению. Ежедневно Иран, как планируется, будет поставлять по газопроводу 150 млн. кубометров газа, 90 из которых предназначаются для Индии и 60 — для Пакистана.

Ориентация иранского «голубого топлива» в восточном направлении, надо заметить, по экономическим причинам выгодна российским газодобывающим компаниям. Выход природного газа Ирана на рынки Южной Азии означает, что он в ближайшей и среднесрочной перспективе не будет конкурировать с российским топливом в Европе.

Партнером иранцев в Индии выступает государственная нефтегазовая компания Oil and Natural Gas Corp. (ONGC). Эта компания готова инвестировать 3 млрд. долларов в разработку иранского газового месторождения Фарзад. ONGC уже ведет разработку нефтяного месторождения Фарси, запасы нефти которого составляют 1 млрд. баррелей (около 137 млн. тонн). Компания владеет месторождением совместно с двумя другими индийскими компаниями.

В последние годы Индия все активнее проявляет себя как геополитический центр силы в Евразии. В Афганистане ею профинансирована постройка стратегически важной дороги от города Заранджа на юго-западе страны (на иранской границе) к Делараму (на кольцевой дороге, соединяющей Кабул, Кандагар, Герат и Мазари-Шариф). Она также участвует в строительстве глубоководного порта в Чабахаре — альтернативы Гейдаре — порту на берегу Оманского залива, построенному китайцами в пакистанском Белуджистане. Теперь у афганцев, не имеющих выхода к морю, появится возможность обойтись без пакистанской помощи при экспортно-импортных операциях. Для Индии же Чабахар представляет собой ворота в Афганистан, Среднюю Азию и Европу.

Гипотетически иранский газ может пойти трубопроводным путем и в Китай. Во всяком случае, этот вариант обсуждался в прошлом году, когда стало известно, что Индия готова финансировать строительство трубопровода только в том случае, если ее устроит цена на газ. Тогда президент Пакистана (правда, это был уже ушедший в отставку Первез Мушарраф) в ходе визита в Пекин озвучил эту идею, которую в Поднебесной с порога не отклонили. Речь идет о комплексе коммуникаций — о строительстве железной дороги, автотрассы и прокладке кабеля оптического волокна вдоль дороги на Каракорум.

Интерес к сотрудничеству с Ираном проявляют и российские компании, среди которых нефтегазовая «ЛУКОЙЛ» и «Газпром». Как заявляли, к примеру, представители «Газпрома», газовые месторождения «Южный Парс» и «Северный Парс», нефтяное месторождение «Северный Азадеган», а также строительство завода по сжижению газа и объектов нефтегазовой инфраструктуры являются направлениями его работы в Иране. Эта российская компания заинтересована и в участии в строительстве транснационального магистрального газопровода «Иран — Пакистан — Индия».

Интерес Ирана в сотрудничестве с иностранными компаниями объясним, во многом, стремлением ликвидировать свое технологическое отставание, в том числе в сфере топливно-энергетического комплекса. Тегеран, вследствие санкций США, испытывает недостаток в иностранных инвестициях и технологиях для модернизации энергетического оборудования, закупленного на Западе в 1970-е годы (до революции 1979 года, когда был свергнут проамерикански настроенный шах).

Для понимания сложности геополитической игры, ведущейся вокруг Ирана, и участия в нем Европы можно привести такой факт. Аятолла Хомейни в 1979 году прилетел в Иран на самолете французской компании Air France. Вместе с ним летел из Франции и Абольхасан Банисадр, избранный в 1980 г. президентом Ирана. После отстранения от власти Банисадр вновь бежал во Францию. С ними в Иран прибыл также Хасан Ибрагим Хабиби, будущий вице-президент.

«Ахиллесова пята» иранской экономики — нехватка бензина. В стране, добывающей более 200 млн. тонн нефти в год, недостает нефтеперерабатывающих заводов. 40 процентов бензина Ирану приходится импортировать, что обходится государству в 6 млрд. долларов в год. При этом цены на бензин в стране субсидируются государством, и его литр стоит на уровне 10 центов. В случае военного конфликта с СИТА военно-морская блокада лишит иранцев импортного бензина, а их имеющиеся заводы несложно вывести из строя ударами крылатых ракет.

Судя по всему, в Тегеране отдают себе отчет в том, какие трудности их ожидают, если страна столкнется с воздушной мощью США и их ближайших союзников (Великобритания и Израиль). Поэтому не отказываясь от продолжения своей ядерной программы, которая декларируется как сугубо мирная, Тегеран проявляет дипломатическую активность, демонстрируя готовность к диалогу с «мировым сообществом» и к конструктивному сотрудничеству с МАГАТЭ. Какие-то контакты осуществляются, видимо, и с мировыми финансовыми кругами. В последних числах сентября по новостным каналам прошла информация о возможности согласия Ирана на приватизацию своих газовых активов (месторождений углеводородного сырья, трубопроводов и газоперерабатывающих заводов) с привлечением к ней иностранных инвесторов…

Дальнейшее развитие событий вокруг Ирана предсказать сложно. Слишком много факторов играет роль в определении их основного вектора. В ситуации очевидных трудностей американской финансово-экономической системы в Вашингтоне может взять верх линия на выход из кризиса на рельсах молниеносной «бесконтактной войны». Во всяком случае на президента Обаму и без того испытывающего затруднения в Афганистане, ястребы оказывают жесткое информационное воздействие, подталкивая к военной авантюре в зоне Персидского залива.

В уже упомянутой статье Джеффри Кунера в The Washington Times читаем: «У Вашингтона есть теперь два выбора: либо санкционировать американскую или израильскую военную операцию для уничтожения иранских ядерных установок, либо позволить Тегерану завладеть ядерным оружием. Любой из двух вариантов означает начало войны… Теперь уже вопрос не в том, будет ли война, а в том — когда и на чьих условиях. Господин Обома, как лунатик, приближается к катастрофе. Америка и Ближний Восток заплатят свою цену».

Сумеет ли Барак Обама, ставший нобелевским лауреатом мира, устоять перед давлением «ястребов», покажут ближайшие месяцы.

ИРАК: КЛЮЧЕВОЕ ЗВЕНО ЭНЕРГЕТИЧЕСКОГО «СПЛЕТЕНИЯ» МИРА

Юрий ШАФРАНИК. Президент Фонда «Мировая политика и ресурсы», Председатель Правления Межгосударственной нефтяной компании «Союзнефтегаз»
Значимость событий, происходящих на Ближнем Востоке, и особенно в Ираке, давно вышла за региональные рамки. Ситуация в этой стране заметно сказывается на международной обстановке в целом, на позиции правительств многих стран, в том числе наиболее влиятельных. Ирак продолжает оставаться в центре международной политики, а «иракский вопрос» оказывает влияние на расклад политических сил во многих странах.
Если Ближний Восток с его нефтяными и газовыми богатствами вполне оправданно можно назвать «энергетическим солнечным сплетением» современного мира, то Ирак — его важнейшая составляющая, во многом определяющая нормальное функционирование нефтегазового комплекса этого региона.
После подписания в декабре 2008 года соответствующего договора между Ираком и США созданы начальные предпосылки для того, чтобы страна приступила к формированию собственной государственной политики, в том числе внешней. Россия рассматривается в Багдаде как объект первоочередного внимания, как страна, способная оказать новому иракскому руководству важнейшую политическую и экономическую поддержку. Недавний визит в Москву представительной делегации во главе с премьер-министром Ирака Нури Аль-Малики продемонстрировал, что сотрудничество двух стран в нынешней непростой обстановке не только возможно, но и необходимо.

* * *

Хочется надеяться, что Ирак выходит из сумрака. Движение к свету пока медленное и достается ценой потерь и крови. Однако сегодня Ирак имеет историческую возможность обрести стабильное и поступательное развитие. Этот шанс получен ценой огромных потерь, нищеты, исхода из страны интеллигенции, упадка системы образования и здравоохранения. Осознание этих потерь заставляет руководство государства, духовенство, партийных лидеров, племенных вождей искать консенсус в обществе, определять приемлемые для различных групп населения и различных регионов страны «правила жизни и созидания» в новом Ираке. Мне представляется, например, что конфессиональные проблемы постепенно начинают приобретать второстепенное значение, а стремление к национальному согласию становится все более очевидным.

Важную роль в этом процессе играет конструктивная позиция влиятельных в мусульманском мире иракских политиков, таких как Мухаммед Бакр аль-Хаким и Ахмед Систани. Внушительная победа на январских (2009) региональных выборах партии Ад-Даава, возглавляемой премьер-министром Нури Аль-Малики, свидетельствует о ее серьезном политическом потенциале и доверии населения к мерам правительства по возрождению экономики, укреплению социальной стабильности и безопасности в стране.

Конечно, намечаемые на декабрь 2009 г. парламентские выборы могут изменить мозаику внутриполитической жизни, однако правительство Нури Аль Малики и партии Ад-Даава, на долю которого выпало решение всего комплекса посткризисных проблем в самый сложный после 2003 года переходный период, имеет значительные шансы на успех.

По-разному можно оценивать действия нынешнего коалиционного руководства Ирака. Очевидно, что наряду с удачными решениями оно не избежало и ошибочных. Однако встречи с представителями основных политических сил правящей коалиции не оставляют сомнений в том, что руководство страны полностью осознает сложившуюся ситуацию и делает максимально возможное для строительства государства нового типа. Особо хотел бы отметить взвешенную политику, проводимую Джала-лом Талабани, который стал президентом Ирака в наиболее трудный за последние несколько столетий период в истории страны. Этого мудрого, искушенного в политике и международных делах человека в России хорошо знают и уважают, здесь у него много друзей. В целом в России высоко ценят усилия и последовательные действия нового руководства Ирака, стремящегося достойно преодолеть переходный период, стабилизировать общественную жизнь, выстроить нормально функционирующую экономику и тем самым создать условия для развития и процветания страны на благо всех иракцев.

Убежден, что у Ирака и его народа есть великий исторический шанс создать новую государственность светского демократического типа. И если в ближайшее пятилетие такая тенденция в Ираке будет закреплена, то это даст мощный импульс для запуска процесса социально-политических преобразований в соседних с ним странах. В таком случае страна на Тигре и Евфрате внесет весомый вклад в развитие современной цивилизации.
Понимание этого возлагает огромную ответственность на власти Ирака, духовенство, глав регионов и племен. Но не меньшая ответственность ложится и на руководство всех без исключения соседних стран, что в немалой степени относится к Ирану, его роли в помощи становлению государственности Ирака. И далеко не в последнюю очередь это относится к наиболее влиятельным в мире странам — США, России, государствам Евросоюза, Китаю, Индии.

До сих пор остаются нерешенными ряд политических вопросов, в которых Ираку нужна поддержка ведущих государств. Главным из них является отмена санкций, введенных ООН еще против режима Саддама Хусейна, часть которых не отменена до сих пор. В феврале Нури Аль-Малики обсуждал этот вопрос с генсеком ООН Пан Ги Муном, однако для решения необходимо согласие всех стран-членов Совбеза ООН, в том числе и России.

Надо сказать, что Россия, в период последних нелегких испытаний, выпавших на долю народа Ирака, на мой взгляд, заняла в этой сложной ситуации единственно верную позицию. До последней войны в Ираке российское руководство считало мирный путь вывода Ирака из международной изоляции единственно возможным вариантом решения проблемы и принимало меры для его реализации. Мирный вариант, возможно, занял бы достаточно длительный период времени, но он бы исключил большое число человеческих жертв и страданий, к которым привело военное вторжение в Ирак.

Российское руководство во время военных действий и впоследствии заняло выдержанную позицию невмешательства и не предпринимало попыток как-то повлиять на внутреннюю ситуацию в Ираке или же на внешние процессы становления новой иракской государственности. Суть этой позиции в том, чтобы не вносить дисбаланс в сложные процессы, которые шли, и будут идти в Ираке, и максимально содействовать становлению новой иракской государственности. Невмешательство — это знак уважения к иракскому народу, а списание   самого   большого иракского долга России без каких-либо условий стало шагом, направленным на закрепление процессов демократизации в Ираке, отражая уверенность российского руководства в том, что Ирак упрочит свою государственность и найдет достойный путь развития.

Между Россией и Ираком давно сложились добрые отношения. В 90-е годы Россия сама переживала сложнейший период, формируя и обретая себя в новом качестве. Тем не менее, в конце 90-х годов наша страна неизменно оказывала народу Ирака политическую и экономическую поддержку. И к настоящему моменту наработан весьма весомый потенциал российско-иракских отношений, позволяющий утверждать, что открываются новые горизонты для укрепления и дальнейшего развития всестороннего сотрудничества между нашими странами и формируется вектор взаимодействия, ориентированный на создание качественно нового стратегического партнерства.

Руководство Ирака прилагает немалые усилия для того, чтобы перевести жизнь в стране в мирное, созидательное русло. А для этого необходимо развивать экономику, создавать новые рабочие места. Оживление экономики — это задача, стоящая, прежде всего, перед людьми, которые первыми пришли в Ирак для развития бизнеса. Нам понятно, что главными проблемами, стоящими сегодня перед Ираком, являются укрепление государственных институтов власти, вывод иностранных войск с территории страны, создание основы правовой безопасности для народа и оживление экономики.

И здесь, на мой взгляд, весьма полезным для Ирака мог бы стать опыт, полученный Россией в процессе экономических реформ. Мы тоже поначалу делали основной упор на создание законов, на привлечение иностранных инвестиций, на приход в страну крупных западных компаний. Но довольно скоро стало ясно, что все необходимые законы за короткое время не создашь (законотворчество — длительный процесс). А западные компании, даже получив проекты в России, ждали пять, а то и десять лет более благоприятных условий для их реализации. Поэтому резонно полагать, что когда российским регионам были даны определенные полномочия, когда приветствовались любые «мелкие» проекты, когда при отсутствии законов дело двигалось в соответствии с решениями правительства и президента, — это все-таки привело к оживлению экономики страны и дало возможность экономикам регионов и проектам жить и осуществляться в тяжелейших условиях начала и середины 90-х годов прошлого века.

Безусловно, в Ираке солидные национальные проекты начнут реализовываться не раньше, чем через пять лет, даже без учета влияния мирового экономического кризиса, когда привлечение финансов стало чрезвычайно сложным делом. Для этого необходимо иметь соответствующую законодательную базу. Зато, например, небольшие месторождения, которые мог бы разрабатывать малый и средний бизнес, необходимо было запускать в работу, как говорится, уже «вчера». Правда, предварительно правительству Ирака нужны полномочия от политических партий и регионов, чтобы начинать и (с достаточной степенью защищенности) развивать в интересах регионов и страны освоение малых и средних по масштабам месторождений. Это, может быть, и не принесет сразу больших денег, но вдохнет жизнь в экономику, пробудит инициативу, откроет перспективу, вызовет оптимистический настрой у огромной массы населения, особенно у молодежи.

Развитие проектного сотрудничества имеет непосредственное отношение к широко обсуждаемой ныне проблеме иракского долга. По Ираку Россия присоединилась к решению Парижского клуба по списанию долгов. Но это делается не моментально. Думаю, что это процесс тонкий, острый, но мелкие, средние и даже крупные проекты не могут быть привязаны к долгу. Считаю, что вопросы по долгам быстрее решаются тогда, когда начинаются проекты. Тогда легче решить, как их списывать. Ведь если есть проекты, есть оживление, есть вложения — тогда и схемы найти во сто крат проще, чем годами сидеть за столом переговоров.

Непростой вопрос двусторонних отношений — преемственность по контрактам, заключенным еще в былые времена. Преемственность должна сохраняться. Иначе, как бизнесу, серьезному бизнесу затевать на территории Ирака проекты, которые предполагают планирование со сроком окупаемости не менее 3-5 лет, а в нефтянке, энергетике, тяжелой промышленности — вообще 8-10 лет. Если это не противоречит существующим законам,то по иному и быть не должно. Независимо от смены обстановки в стране есть законы, российские компании их не нарушали. А раз так, то преемственность должна сохраняться. Другое дело, в какой степени? Понятно, что росчерком пера ни президент, ни премьер, ни министр не дадут никаких преференций. Их нужно создавать, завоевывать намерениями, делами, поступками. Один из результатов последнего визита делегации премьера Нури Аль Малики — создание совместной комиссии по инвентаризации ранее заключенных контрактов — свидетельствует о том, что иракские партнеры понимают нашу заинтересованность.

Здесь вряд ли может идти речь о скрупулезном, до запятой, выполнении прежних договоренностей в условиях нового политического режима, нового законодательного поля. Тем более, что его, это поле, еще только предстоит создать, а сейчас на его месте — почти настоящая целина, местами засеянная намерениями, планами, призывами и новыми, нарождающимися, в основном, двусторонними договоренностями. В то же время, целенаправленность и гибкость со стороны российских компаний необходимы. Нельзя исключать и адаптации ранее подписанных контрактов к реалиям сегодняшнего иракского правового поля, как это делает сейчас компания ЛУКОЙЛ.

Нельзя не отметить роли российских компаний, по инициативе которых был сформирован Российско-иракский Деловой Совет по вопросам экономического сотрудничества, получивший поддержку иракского руководства. Третий год, в непростых условиях. Совет занимается налаживанием контактов между экономическими субъектами двух стран и вырабатывает предложения руководству стран по созданию условий для развития бизнеса. Мне довелось в январе 2009 г. в Багдаде обменяться с президентом, премьер -министром и министром иностранных дел Ирака оценками о работе Делового Совета. На фоне положительных оценок были также высказаны просьбы по поддержанию функционирования высокого формата двустороннего диалога и практики «сверки часов» через этот механизм между руководством, бизнес-элитой и политическими кругами двух стран.

В целом итоги наших контактов с высшим руководством Ирака вдохновляют, особенно в последние 3 года, когда президент Талабани и другие официальные лица настойчиво подтверждали реальную заинтересованность иракской стороны в возобновлении сотрудничества. При этом, как представляется, мы не только выполняли государственную миссию, передавая послание от российской власти и бизнес-элиты иракским друзьям, но и, получая в ответ сигналы о полной готовности к движению австречу, сумели запустить новые механизмы взаимодействия, которые в ближайшее время, надеемся, дадут ощутимые результаты.

Не случайно именно на заседании Российско-иракского Делового Совета 11 апреля 2009 г. российский бизнес получил прямое приглашение со стороны иракского руководства. Ирак готов гарантировать защиту инвестиций российских компаний в свою экономику, заявил иракский премьер Нури Аль-Малики. Аль-Малики назвал визит в РФ историческим и важным, открывающим направление для дальнейшего развития сотрудничества. «Ирак хотел бы возобновить и построить всю инфраструктуру, увеличить экспорт нефти и газа. Буквально все в Ираке нуждается в обновлении и развитии», — сказал премьер-министр. Он заверил, что в Ираке будут созданы все необходимые условия для работы российских компаний и их участия в восстановлении экономики. «У нас есть все, чтобы вы могли работать», -сказал Аль-Малики.

Торгово-экономические отношения между Россией и Ираком насчитывают уже более полувека. В довоенный период Ирак являлся одним из основных торгово-экономических партнеров России на Ближнем Востоке. В 2001 г. Россия вышла на первое место по товарообороту с Ираком, а совместный товарооборот достигал 2 млрд. долларов. Сегодня существуют реальные предпосылки для многократного превышения этого уровня. Ирак в состоянии освоить огромное количество инвестиций. Ему практически все надо восстанавливать и строить. И надо не упустить этот шанс.

Становление и стабильное развитие нового Ирака коренным образом меняет его отношения с соседними странами и приводит к радикальному изменению расклада сил в регионе. Любое изменение в данном раскладе неизбежно усилит процессы конкуренции между государствами, между экономиками, политическими силами, религиозными конфессиями, бизнес-группами. Безусловно, важнейшими для Ирака в регионе являются отношения, складывающиеся с Ираном, которые, в свою очередь, во многом зависят от того, как будут развиваться отношения между США и Ираном. Поэтому можно предположить, что закрепление позитивных тенденций в Ираке не будет простым. При позитивном развитии ситуации можно констатировать, что энергетические и транспортно — логистические связи в регионе приобретут существенно отличный от нынешних вид. Эти отличия, прежде всего, проявятся по осям: Индия — Иран — Ирак — Турция — Европа и Прикаспийские государства — Ирак — Иран. Например, восстановление предвоенной схемы поставок иракской нефти в Индию, как и реальные перспективы подключения этой страны к газовым ресурсам того же Ирака, явятся весьма существенной подвижкой в энергобалансе всей Азии.

Поэтому можно уверенно предсказать и появление новых подходов к оценке газового потенциала региона, самого Ирака, использования этого потенциала не только в интересах региональных государств, но и Европы, и соседних стран Азии. И по мере укрепления иракской государственности дискуссии на эти темы будут становиться все более интенсивными.