Страны Центральной Азии: что будет

Безусловно, чтобы анализировать экономическую ситуацию в данной стране, не хватает необходимого объема доступной информации.
Однако по отрывочным данным, можно сделать вывод: пострадали промышленные предприятия, чья продукция оказалась невостребованной. Как и везде, снижается уровень потребительского спроса, внутренний рынок испытывает проблемы.
Правда, в отличие от крупных государств региона — Узбекистана и Казахстана — здесь не было большого внутреннего рынка, а баланс спроса и предложения не имел такого весомого значения.
Экономическую модель характеризует жесткая централизация политической власти, демократические ценности находятся в зачаточном состоянии. Экономика Туркменистана во многом зависит от поступлений в страну денег за природный газ. Принимая во внимание долгосрочный характер договоренностей с российским «Газпромом», сложно ожидать, что движущая сила туркменской экономики существенно ослабнет.
Туркменистан — страна, не боящаяся промышленной стагнации и высвобождения большой массы людей: промышленная инфраструктура практически отсутствует, поэтому и нет источника, формирующего безработицу. Вопрос лишь в том, чтобы руководство страны использовало газовые ресурсы для стабилизации ситуации внутри страны.
Кроме того, Туркменистан — свидетельство того, как политика нейтралитета и слабой интеграции в рамках СНГ приносит порой позитивные результаты.

Таджикистан

Одна из беднейших стран региона и в более благоприятных экономических условиях ходила практически по краю экономической пропасти. Это связано с хроническим энергетическим кризисом, который усугубляется невысокой инвестиционной привлекательностью таджикской экономики. Если обратить внимание на динамику иностранных инвестиций, то в большей мере они характерны для стран, богатых углеводородным сырьем — Казахстану и Узбекистану. Вместе с тем обе эти страны имеют наибольший потенциал в сфере промышленной инфраструктуры и, естественно, интеллектуальный потенциал.
Таджикистан получил неплохие производственные активы, к примеру, тот же алюминиевый завод и другие, однако энергетический кризис и хроническое отсутствие свободных мощностей сделали свое дело. Иностранные инвесторы видят это, и потому не спешат со своим бизнесом в данную центрально-азиатскую страну.
Есть в большой таджикской беде и влияние внешних политических обстоятельств, связанное с тем, что государство оказалось в плане географического расположения сильно зависимым от Узбекистана. Сложные взаимоотношения лидеров двух стран, не желающих уступать друг другу, в большей степени вредят Таджикистану, чем Узбекистану. Таджикистан практически оказался в изоляции от большой земли, в силу чего Душанбе очень непросто торговать и осуществлять совместные проекты со своими нынешними партнерами по СНГ и ЕврАзЭС
Выйти из энергетического кризиса ему не дает Ташкент, а это, в свою очередь, резко снижает инвестиционный потенциал страны.
Таджикистан стал одним из основных поставщиков дешевой рабочей силы в Россию и Казахстан. Денежные переводы таджикских граждан стимулируют потребительский рынок в самом Таджикистане, занимая все большее место в структуре валового внутреннего продукта. Но сегодня, когда кризис добрался до стран-потребителей рабочей силы, и этот инструмент стал неэффективным. По оценкам специалистов Всемирного банка, в 2009 году денежные переводы гастарбайтеров сократятся на 40-50 процентов.
Поэтому Душанбе будет сложно преодолеть кризис, есть, правда, надежда, что Россия, Казахстан, с одной стороны, и Узбекистан, с другой стороны, все-таки приложат усилия к тому, чтобы помочь стране пережить нелегкие времена. Они не могут не понимать, что дестабилизация в Таджикистане невыгодна региону.

Киргизия

Еще одна беднейшая страна региона, нуждающаяся во внешней поддержке. Это связано не только с отсутствием углеводородного потенциала, но и довольно безграмотной политикой предыдущего президента Аскара Акаева, посчитавшего Киргизию готовой к кардинальным экономическим реформам. Причем, степень кардинальности реформ прямо пропорциональна степени дестабилизирующим моментам, проявившимся в обществе.
Сегодня Киргизия пожинает плоды той политики: общество дезориентировано, потеряло четкие ориентиры, и до сих пор нет в стране силы, способной консолидировать общество. Быстрое вступление во Всемирную торговую организацию как одной из беднейших стран мира разрушило отечественную промышленную инфраструктуру, и Киргизия потеряла практически все, что получила в советские времена.
По большому счету, страна превратилась в сырьевой придаток мощного Китая. Доступ к дешевым китайским, турецким и другим товарам обернулся экономической несамостоятельностью, сильной зависимостью и потерей части государственного суверенитета.
Все это, естественно, заставило киргизов искать счастья в других странах, в частности, в соседнем Казахстане. Сегодня Алматы и Алматинская область стали «Меккой» для многих киргизов, которые находятся в поисках лучшей доли. Довольно много киргизских граждан находятся на заработках в России, и все потому, что внутри страны не создаются новые рабочие места.
Инвестиционный потенциал также оказался в залоге у ВТО. Иностранные инвесторы просто не видят объектов для инвестиций в стране, превратившейся в один большой восточный базар. Государство при довольно слабом налоговом администрировании и всеобъемлющей коррупции, не способно аккумулировать ресурсы для развития: каждый думает о себе.
Специально не упоминаю о гидротехнических возможностях Киргизии и Таджикистана, ибо этот потенциал очень сложно реализовать в нынешних условиях.

Узбекистан

Эта страна в силу слабой интегрированности в структуры СНГ, ЕврАзЭС, и через них — в мировую экономику, в наименьшей степени ощутит последствия кризиса. Слабая интеграция имеет ряд преимуществ и недостатков.
Преимущества заключаются в том, что экономическая сфера сильно зарегулирована со стороны государства. В принципе, сейчас в мире как раз и идет этот процесс — государство открыто заявляет о необходимости регулирования экономики. Но одно дело, как этот процесс понимают на Западе, России и Казахстане, другое дело — как это делается в Узбекистане. Если отбросить в сторону экономические свободы середины 90-х годов, все остальное время экономика и так провела под бдительным контролем со стороны государства.
Банковская сфера зависима и делает то, что ей говорит Центральный банк, бизнес обслуживает власть, а все вместе сконцентрировано и направлено на внутренний рынок, ибо внешние рынки давно и плотно закрыты. Банки не могли свободно заимствовать деньги за границей, бизнес лишь выполнял роль экспортера, навязанную властями в целях импортозамещения и экспортоориентированности.
Недостатки заключаются как раз в том, что уровень конкурентоспособности замаринованной в собственном соку узбекской экономики вызывает большие опасения. Продукция узбекских производителей уступает по качеству не только лучшим иностранным образцам, но и продукции соседей по региону — России и Казахстана. Есть, правда, автопром, производящий неплохие по качеству сборки легковые автомашины. Демпинг по ценам в России заставил власти добирать недополученные деньги за счет внутреннего потребителя: поэтому в самом Узбекистане узбекские авто стоят дороже, чем за пределами страны. Сколько времени такая схема может просуществовать без вреда автозаводу — большой вопрос.
Природный газ, экспортируемый через «Газпром» в Европу, хлопок, металлы все равно останутся сырьем ликвидным, и способным дать ресурсы для модернизации экономики.
При всех сопутствующих обстоятельствах, следует признать, что кризис в этой стране региона вряд ли будет сопровождаться большими социальными потрясениями. Хотя многое зависит от умения властей трудоустроить собственных граждан, лишившихся заработка в России и Казахстане.
Как отмечалось ранее, в наименьшей степени пострадают изолированные экономики Туркменистана и Узбекистана.
Однако это вовсе не означает, что кризис обойдет их стороной и разбушуется в Таджикистане и Киргизии.
Регион тем и сложен, что проблемы одного государства моментально сказываются на соседних: миграцию населения никто не отменял, и потому люди из проблемных стран потянутся вереницей в более-менее благополучные. А если последние постараются изолировать себя от миграционных потоков, то под ударом окажется приграничная территория. В случае же с Таджикистаном, Киргизией и Узбекистаном довольно большие опасения вызывает ситуация в Ферганской долине, которую они все делят.
Экономическая модель Казахстана, надо признать, стала наиболее успешной в докризисный период. Экономические свободы плюс относительно либеральная политическая надстройка дали возможность стране привлечь иностранные инвестиции, модернизировать финансовую систему, выстроить довольно неплохой менеджмент в перерабатывающих отраслях.
О нефти и поступлениях от нее говорить не буду: вопрос эффективности использования финансовых ресурсов довольно сложен. Сырьевые ресурсы могут стать не только ощутимым преимуществом Казахстана. Все зависит от того, насколько контролируемо расходование средств. Если контроль за деньгами, вливаемыми в экономику, будет налажен, то это поможет преодолеть кризис с наименьшими потерями. Если деньги будут бездарно проедены, то ситуация может обернуться бедой — с высокого по меркам региона дерева падать больнее.

Казахстан

Эта страна еще до кризиса позиционировала себя как региональный лидер, причем не только в политике, но и экономике. В условиях кризиса стали очевидны явные перекосы экономической модели: зависимость от нефтяных поступлений и слабая диверсификация экономики.
Хотя, с другой стороны, слабая промышленная инфраструктура сыграла и положительную роль. В РК достаточно мало промышленных предприятий и градообразующих производств, в силу чего массового высвобождения рабочей силы, резкого увеличения протестной массы в обществе ожидать не приходится.
Нефть, несмотря на колебания цен на мировом рынке, остается сырьем ликвидным и востребованным на внешних рынках. Довольно неплохая конъюнктура сложилась по зерну, без которого остальной мир просто не выживет, в особенности развивающиеся страны.
Но самым важным фактором для казахстанской экономики может стать соседний китайский рынок. Уже сегодня международные финансовые организации отмечают оживление деловой активности в Китае. В свою очередь, руководство Казахстана даже в условиях кризиса собирается завершить свои автомобильные и очень важные железнодорожные проекты на западе. Спасением для казахстанской экономики может стать транзит, в котором всегда нуждается Китай.

Безальтернативная интеграция

Изоляция друг от друга, стремление во что бы то ни стало закрыться в собственных границах и попробовать выстроить на отдельно взятой территории эффективно работающую экономику — весьма зловредные мысли, которые отравили в регионе жизнь многим. Элиты такая ситуация вполне устраивает, ибо дает возможность прилепиться к национальной кормушке и жить припеваючи. Население стран региона устраивает другая схема, когда капиталы, умы, товары и услуги безостановочно мигрируют из одной страны в другую.
Лидерам региональных государств давно пора понять прописную истину: со стороны никто и никогда не сможет помочь им в интеграционных процессах. Западу регион необходим как альтернативный России источник углеводородов, но заниматься региональной интеграцией — себе же во вред. Объединенная Центральная Азия — такого они и в самых кошмарных снах видеть не желают. Под любую риторику об интеграции они подкладывают, в лучшем случае, идеи изоляции региона от России, в худшем случае — противопоставления России.
При этом красивые слова о том, что Запад может присутствовать в регионе наравне или вместе с Россией — не больше, чем сказка. Если вспомнить, откуда в регионе появились дезинтеграционные идеи, то можно констатировать очевидное: с тех самых пор, как здесь стал укреплять свои позиции Запад. Есть интересный посыл, который практически вбивается в головы и сознание людей, населяющих ЦА. Мол, противоречия имелись со времен СССР, поэтому они какое-то время находились в спячке, а потом проснулись. Эта идея имеет историческую ретроспективу: Россия, как правопреемник СССР, именно та самая сила, которая способна данные противоречия усилить. Разумеется, Запад — новая сила, которая этому противостоит.
Со своей стороны, Россия кровно заинтересована в региональной интеграции под своим контролем. Она не может не понимать, что единственным способом сохранить свое влияние в регионе и нарастить его является противодействие Западу и его влиянию в ЦА.

Главная проблема России

Запад может предложить странам ЦА технологии и деньги. В то же время Россия не может предложить своим естественным союзникам ни того, ни другого. В этом коренное отличие между центрами силы, сцепившимися в борьбе за влияние в регионе.
Россия при Ельцине совсем забыла о существовании Центральной Азии, наивно полагая, что одна шестая суши самодостаточна и способна самостоятельно решать любые проблемы. Россия при Путине осознала, что ЦА важна, чтобы остановить внешне мягкую и добрую агрессию Запада, вытесняющую Россию из Восточной Европы, Прибалтики, Кавказа, уже взявшую под свой контроль политические процессы на Украине и Грузии. Путин сумел зацепиться за Чечню, Абхазию и Южную Осетию: если бы процессы выдавливания России шли такими же высокими темпами, то Москве совсем скоро пришлось бы рубежом обороны как зимой 1941 года объявлять Москву-реку.
Причем, на Кавказе Путину было проще всего — Россия отвечала на явную и неприкрытую агрессию. В Центральной Азии нет такой агрессии, и сразу заметны существенные проблемы в геополитической стратегии России. Москва способна противостоять открытой угрозе, но не знает, что делать, когда агрессия осуществляется с улыбкой на лице. Наверное, поэтому Россия может победить на Кавказе, но ничего не сможет сделать в Прибалтике и Восточной Европе, а теперь — в Украине и Грузии.
Ни при Ельцине, ни при Путине, ни теперь при Медведеве Россия так и не смогла выработать четкую, понятную, внятную политику в Центральной Азии. В свою очередь, страны региона, наблюдая за пассивностью России, стремятся «дружить» с США, Европой, на худой конец, с Китаем.
На сегодняшний день Россия может предложить Центральной Азии ресурсы и интеллект, все, что у нее осталось после долгих лет разброда и шатания. Многим может показаться, что без технологий и денег две другие составляющие и ломаного гроша не стоят. Но это только кажется.

Интеграция без вариантов

Природные ресурсы России — капитал, в котором заинтересованы все без исключения страны ЦА. Интеллект, при правильном проведении промышленной политики, вполне может трансформироваться в ноу-хау и готовые технологии. Вместе с тем не стоит сбрасывать со счетов технологический потенциал Китая. Сейчас китайцы не очень доверяют России и Центральной Азии, но все может поменяться, если Россия вместе с Поднебесной и своими партнерами по ЦА сможет выработать центрально-азиатскую стратегию с включением в нее Китая как составной части процесса, или отдельной части процесса — не имеет значения.
Китай хочет диверсифицировать источники получения углеводородов и маршруты экспорта. Без этого говорить о безопасности Китая не приходится, что понимают в Пекине, Москве и столицах государств Центральной Азии. В конце концов, деньги и технологии не только ЦА, но и Россия могут получить из Китая. Деньги и технологии Китая, ресурсы и интеллект России могут создать беспрецедентный интеграционный вектор в евроазиатском регионе, куда потянутся многие страны.
Со своей стороны, страны Центральной Азии просто обязаны вплотную заняться региональной интеграцией, чтобы успешно преодолеть последствия кризиса. Попытки изолироваться в своих границах лишь усугубляют проблемы региона, а нестабильность в Киргизии и Таджикистане может перекинуться на соседние страны и уничтожить результаты, достигнутые странами поодиночке.
Если Россия и Китай не смогут договориться со странами региона о масштабной евроазиатской интеграции, то странам региона необходимо интегрироваться самостоятельно. Это пессимистический прогноз, но он актуален, ибо на сегодняшний день ни Москва, ни Пекин пока не готовы идти дальше совместных военных учений. В такой интеграционной схеме каждая страна будет заниматься тем, что у нее лучше всего получается.
Грамотная специализация и производственная кооперация способны вытянуть регион из любого кризиса. В перспективе возможно создание единого таможенного пространства, единой азиатской валюты с созданием единого эмиссионного центра региона.
В то же время наднациональные экономические структуры будут координировать консолидацию и движение капитала именно в тех направлениях, где они особенно нужны.
Самое важное, что объединенная Центральная Азия станет самостоятельным субъектом международного права со своей инвестиционной привлекательностью. Это уже будет другой мир, способный быстро реагировать на процессы, происходящие в мире. И даже на такие неприятные, как финансово-экономический кризис.

Дмитрий Перцев